Под соусом

— Эй, Дина, гони «Маргариту» для моей подруги, у нее месячные. И лучше двойную, — посмеивается Густав. — Хочешь словить кайф? — предлагает он, похлопывая по оттопыренному карману своего халата.

— Давай.

Я не в настроении разговаривать, хочется просто посидеть за стойкой, тихо потягивая коктейль, может быть, пару раз затянуться косячком, взобраться на велосипед и, если получится, доехать домой.

— Пошли. Это тебя развеселит. Гарантирую.

Оставив стакан с едва тронутым коктейлем на алой салфетке, я выхожу вслед за ним.

К Густаву меня никогда особо не тянуло, хотя его можно назвать красавчиком — красавчиком из Австрийских Альп: атлетический блондин с голубыми глазами и массивной челюстью. На работу он ездит на роликах. Иногда мы устраиваем гонки по мосту Джорджа Вашингтона: он на роликах, а я — на велосипеде. Словом, мы с ним друзья. Густаву сорок, а готовит он с четырнадцати и знает кухню как свои пять пальцев. Я же, хотя это мой четвертый ресторан, в профессиональном плане пока новичок. Мне еще расти и расти, и неизвестно, насколько меня хватит.

Густав — большой любитель давать советы, и в этом своем хобби порой доходит до занудства. Да, да, знаю, морковку нужно чистить к себе, а не от себя, «как домохозяйка», но мне все-таки больше нравится так. В конце концов, какая разница? Времени уходит ровно столько же, так в чем дело? Дело в том, что на кухне каждый строит из себя доку, каждый желает показать, что знает, как правильно. Однако в кулинарии «правильно» — понятие относительное.

Я еле плетусь, но Густав этого не замечает, поглощенный поисками укромного уголка. Зайдя в темный подъезд, он осматривается и, убедившись, что никто не идет, достает косяк. Отсюда нам виден «Тайский дворец» — к одной из тамошних прелестниц Густав давно пытается забраться в трусики.

— Женюсь на ней. — Кивнув в сторону «Тайского дворца», он блаженно выпускает дым.

— Вы даже не знакомы. — Я двумя пальцами беру сигарету и подношу к губам.

— Ее зовут Жемчужина, — парирует Густав, наблюдая, как я затягиваюсь. — Эй, да ты весь косяк высосешь, подруга-э.

На конце слов он добавляет «э».

— Где ты этому научился? — удивляюсь я: забавно слышать от него американизмы.

Густав пожимает плечами.

— Не знаю. От тебя? Так что с тобой стряслось-то, поделишься наконец? Или и впрямь просто «гости»?

С одной стороны, мне неприятно об этом говорить. С другой — хочется увидеть реакцию Густава: тревогу, шок, злость.

— Для начала — по дороге на работу меня сбило такси.

— Да ты что! — ахает он, будто никогда не слышал ничего страшнее. — Тебя сбило такси?

— Угу. Кувыркнулась через голову и шмякнулась об асфальт. То еще удовольствие.

— Ну и как? Обошлось? — Он кладет руку мне на плечо, подходит ближе и добавляет: — Дай-ка зрачки проверю.

— При чем тут мои зрачки?

Густав запрокидывает мне голову и вглядывается в глаза, его лицо в двух сантиметрах от моего. Ничего не разглядев, он тащит меня за руку к фонарю. Там лучше видно.

— А-а-а-а! — ору я. Хороша забота, чуть руку не выдернул. Больно же!

— Ты в порядке? Господи, что с тобой? — Густав выглядит озадаченным и озабоченным одновременно. Он ведь всего лишь собирался поставить мне диагноз. И почему это европейцы в любой момент готовы продемонстрировать познания в медицине, нам абсолютно неведомые? Густав оттягивает мне веко большим пальцем и пристально всматривается в глаз.

— Ну? — не выдерживаю я.

— Жить будешь, — обещает Густав и возвращается к двери.

Он снова зажигает сигарету и, прежде чем передать ее мне, делает пару затяжек. Я втягиваю дым изо всех сил и подольше задерживаю его в легких. Минуту мы стоим молча.

— Сегодня на соте взяли нового парня, — сообщаю я.

— Козел. — Густав имеет в виду Ноэля. — Разве он не обещал поставить тебя?

— Не совсем.

— Тебе нужно переходить на соте, а то никто всерьез принимать не будет.

— Благодарствую.

— Эй, малышка, соте — это… одним словом, соте. Первая ступенька к настоящему успеху.

— Густав, — с раздражением прошу я, — скажи что-нибудь, чего я не знаю.

Он замолкает.

— Почему тогда ты еще не шеф-повар, если такой умный? — не унимаюсь я.

— Не хочу: слишком много работы. И к тому же я пока нелегал, без вида на жительство меня никто не возьмет. Между прочим, я подписался на лотерею «зеленая карта»!

— А что, бывает такая лотерея?

— Бывает. И я выиграю.

Я закатываю глаза и киваю: а что, все может быть! Косячок начинает действовать. Кайф!

— «Эй, покажи мне любовь», — мычу я популярный мотивчик.

— Малышка, я покажу тебе такую любовь, что мало не покажется, — отвечает он, хватая меня за задницу, чуток слишком энергично — при моем-то состоянии, но быстро ослабляет хватку и извиняется:

— Ой, пардон, забыл.

Можно было бы оскорбиться, когда Густав лапает меня за задницу или за ноги, но это бесполезно. Такой уж он есть, я не обижаюсь. Иначе мы не смогли бы дружить. Он уже «улетел», и я на «подлете». Затягиваясь, я вскидываю голову, и мой взгляд падает на выходящего из «Перлы» Дэнни О’Шонесси.

— Вот он, — показываю. — Наш новичок на соте.

— Чего прикажете с ним сделать? Дать под зад?