Под созвездием Большой Медведицы

    Этой ночью Маша спала на удивление спокойно. Она не просыпалась по нескольку раз за ночь, посмотреть все ли в порядке. При каждом пробуждении, раньше, она осматривала единственную комнату маленькой избушки и, убедившись, что все в порядке, засыпала снова.

    Она была чутка, но этой ночью чуткость ей изменила. Как только ее голова коснулась подушки, она провалилась в сон.  Открыла веки лишь, когда солнце поднялось, высоко  лучи заиграли на ее лице. Маша сладко потянулась. Запрокинула голову, посмотрела на топчан Вадима: пустой и аккуратно заправленный одеялом. Прислушалась: костер весело потрескивал. Она слышала треск через открытую дверь. Вдруг  в комнате потемнело: в дверном проеме стоял Вадим, загораживая его могучим телом, и улыбался.

    -- Вставай, красавица, проснись, -- с широкой улыбкой процитировал Пушкина. -- Чай вскипел. Обед готов. Солнце высоко... Ну, и все остальное.

    -- А что на обед? -- Спросила Маша, и спохватилась: -- Как -- обед?

    -- Уже без четверти двенадцать! Обед! -- Развел руками, улыбающийся, Вадим. -- Ты так сладко спала, что было жаль тебя будить. Спокойно-спокойно и улыбалась.

    -- Пока здесь отдыхаю, я первый раз по-настоящему выспалась.

    -- Снилось что-то приятное? Да?

    -- Мне ничего не снилось, --  она сдвинула брови, припоминая, может, чего-то и видела во сне. -- Нет. Совсем ничего.

    -- Поднимайся. Сейчас котелок принесу и позавтракаем или пообедаем. А, впрочем, какая разница! -- Вадим махнул рукой и вышел.

    Маша уселась на топчане, прикрыв ноги одеялом. Ей сегодня впервые показался неказистый топчан королевской кроватью. Только она успела натянуть джинсы и топик, как в избушку вошел Вадим с котелком.

Маша повела носом: гречка с тушенкой. Вкуснятина!

    -- Пахнет вкусно!  - Она закрыла глаза, вдыхая аромат.

    -- Сейчас попробуем, -- деловито сказал Вадим и принялся раскладывать по тарелкам.

    -- Я только  умоюсь.

    Вадим слышал, как хлопает гвоздь в цинковом ведре, прибитом к кедру. Ведро было умывальником. Свежая, румяная, зашла Маша, утираясь полотенцем. Вадиму опять захотелось ее крепче прижать к себе и впиться в малиновые губы ( не выцветшие от времени!), но он только улыбался, глядя на нее, и ложка с кашей, которой он накладывал, повисла в воздухе.

    Маша не могла не заметить его реакции и смутилась. Никто давно на нее не смотрел в упор таким взглядом. Она бросила  полотенце на топчан и тихо спросила, глядя на  ложку:

    -- Это мне?

    -- Да...Нет...Тебе я уже положил, -- бросил ложку в свою, почти пустую, тарелку, а к ней подвинул, полную дымящейся каши.

    Обедали снова молча. Словно между ними закончились все слова! Маша, молча, собрала посуду и пошла к ручью мыть. В груди все клокотало, будто она пробежала километр. Странные чувства, возникающие к Вадиму, пробуждали странные желания. Ну, с чего бы они возникли?  Он всего-то высоченный...мускулистый... загорелый...О, Боже! Почти три года воздержания! Да мне пора памятник ставить! А какой нежный. Хочется мурлыкать, но нужно держать себя в руках. Зачем-то.

Почему нельзя в одно и то же время быть и скромницей и распутницей? Хочется пуститься с ним во все тяжкие и остаться белой и пушистой. Так не получится! И какого черта он меня тогда целовал? Не похоже, чтобы ему это было неприятно! Раньше, пока он был болен и ей приходилось за ним ухаживать, Маша смотрела на него по-другому, а теперь?.. Теперь она его вылечила. Сил он набрался. Она поежилась, вспоминая первый и, пока единственные, поцелуи... От приятных воспоминаний даже закрылись глаза, пытаясь их продлить.

    Посуда помыта и Маша, поднялась и от неожиданности выронила тарелки: сильные ладони сзади сжали ее плечики. Веки снова на мгновение сами опустились.

 "Это нечестно!" -- пыталась думать она. -- " Я ведь живая. Зачем меня так испытывать? Я же не трактор!" - Она повернулась к нему и их глаза встретились.

    В двух взглядах отразилось желание быть любимыми, решимость и нерешительность. Казалось, если они что-то не сделают, перевернется мир... Сколько времени Вадим смотрел на нее, он не знал, но, когда увидел в ее глазах отражение своего взгляда, и, понимая, что она чувствует тоже самое, хотел броситься, как коршун. Впиться и не отпускать ее губы, но сдержал порыв. Медленно наклонился и нежно коснулся губами ее губ.

    Маша поняла, что пропала ее скромность и... не стала сдерживаться. Да это было бы и бесполезно! Мысли сначала путались, а потом их вытеснили эмоции. Разум отключился и осталось только одно желание: принадлежать друг  другу. Пальцы потерялись в его черной с проседью кудрявой шевелюре... Туман окутал серые клеточки в голове. Яркая вспышка салютом в мозгу... и наступила кромешная темнота...

    Маша осторожно приоткрыла веки -- Вадим лежал рядом с ней на боку совершенно раздетый, подперев голову ладонью, и с нежной улыбкой победителя рассматривал ее. Его рубашка послужила им их первым ложем под вековыми соснами и кедрами.

    Поняв, что случилось, Маша стыдливо отвернулась, но Вадим повернул ее лицо к себе и тихо попросил:

    -- Не отворачивайся. Не надо, -- склонился и нежно поцеловал в губы.