Под созвездием северных ''Крестов''

Гринев, вот как его звали!!! Как это обычно и бывает, напрочь не вспоминающееся слово тут же всплывает в голове, стоит только отвлечься от него. Петя Гринев, герой пушкинской «Дочки». Ну и что?..

Ох, бля…

…Шилов увидел, как притормаживает «тойота», а потом заметил, что и «газель» впереди приняла влево и остановилась у обочины. Они уже находились на Суздальском проспекте, малолюдном и маломашинном, лишь проносящиеся фуры иногда нарушали сонное одиночество шоссе. Шилов шумно перевел дух. Ну вот и финита. Прощай, товарищ Карташ. Он притопил тормоз и плавненько припарковался за небольшим изгибом дороги, метрах в тридцати от места основного действия. Отсюда его, в сером автомобиле на фоне серого питерского снега, видно не было, к тому же снег, сметенный с проспекта, образовывал форменные брустверы по обе стороны проезжей части, и за ними не то что «шкоду» – танк можно было спрятать. Зато он видел все.

Испугаться он не успел. Все внимание Шилова было приковано к «тойоте» и «автозаку».

Расслабился, твою маму, потерял бдительность, забыл, что обстановку нужно сканировать непрерывно! Вот и получай.

Как и большинство владельцев тачек с центральным замком, обычно он не закрывал двери изнутри, поэтому дверца со стороны пассажира распахнулась беспрепятственно, и в салон проник невысокий кряжистый мужик. Оружия в руках у него не было, но это еще ни о чем не говорит, тем более, что снаружи остались маячить два лба весьма спортивно-стрелкового вида.

– Не беспокойтесь, Леонид Викторович, – быстро сказал визитер, пока Шилов лихорадочно шарил под левой подмышкой, и показал ему свои пустые ладони. – Я не враг, я не вооружен, я не хочу вам мешать, я не отниму у вас много времени. Меня зовут Ляпунов. Николай Ляпунов, мы виделись с вами несколько раз…

Лбы тем временем топтались неподалеку, разбив окружающий мир на сектора и пася каждый свою часть. Толково пася, кстати говоря. И, кстати говоря, чутко прислушиваясь к разговору в салоне – переднее пассажирское окно было малость приоткрыто.

А «тойота» тем временем на нейтралке медленно подкатывалась к «автозаку».

Блин, как все не вовремя-то!.. Это что еще за хрен с бугра?!

– Ты кто такой? – грубо спросил Шилов.

– Я хочу работать на вас, – спокойно и просто ответил Ляпунов.

– Че ты хочешь делать?! – Шилову показалось, что он ослышался. Не, ну да, самое время нанимать каких-то идиотов!

– Работать на вас. Здесь, – незваный гость хладнокровно протянул ему аудиокассету, – мною записан ваш разговор с неким Константином Захарченко. Думаю, это, а так же тот факт, что я позволил себе найти вас и встретиться, есть достаточное доказательство моего профессио…

Шилов смотрел на него как на привидение.

Яростно взвыли прокручиваемые колеса, днище «газели» окуталось сизым дымом горящих покрышек, и микроавтобус тылом рванулся в сторону «тойоты».

Ляпунов издал булькающий звук.

…«Автозак» продолжал шуршать шиповаными шинами по заснеженной улице, а в голове Карташа словно лампочка вспыхнула. Словно он нашарил наконец выключатель в темной комнате и вспыхнул яркий свет. И можно было поздравить себя с тупоумием, поскольку ответ лежал на поверхности…

Удушливая волна окатила Алексея с ног до головы, по спине даже побежали струйки пота. Стараясь, чтобы этот жест выглядел естественно, изо всех сил стараясь выглядеть естественно с ног до головы, Карташ поднял руки и стер пот с лица.

– Жарко? – с напускной участливостью спросил Малгашин.

Карташ смог лишь кивнуть.

Нет, погодите. Стойте-ка. То, до чего он додумался, запросто может оказаться лишь плодом воображения, выдачей желаемого – всей душой желаемое! – за действительное. Он расшифровал маляву именно так, а Кацуба, вполне вероятно, имел в виду нечто совершенно другое. Но…

Но, дьявол, почему бы и нет? Как бы это ни было невероятно, почему бы и нет?!

Пушкинский Петя Гринев – и Петр Гриневский по кличке Таксист из зоны. Рецидивист Пугач – и Пугачев у Пушкина. Гринев помог Пугачеву во время снежной бури – Гриневский отвез Пугача в больницу. И оба встретились потом во время бунта. И там, и там бунт…

И там, и там у коменданта крепости (читай – «у начальника ИТУ») имелась дочка. У Пушкина Маша Миронова, в реальной жизни – Маша Топтунова. Капитанская дочка. Ребенок капитана.

Выдумка и действительность пересекаются значительно чаще, чем мы думаем. Достаточно вспомнить Свифта с его предсказанием спутников не то Марса, не то Нептуна, или мужика, который описал устройство и гибель исполинской посудины («Атлант» она, что ли, называлась?) задолго до «Титаника». Почему бы и не случиться, чтобы в двадцать первом веке повторилась история, рассказанная в веке девятнадцатом – хотя бы не дословно, хотя бы в некоторых деталях…

Бли-ин… Что ж это получается?

Получается, Кацуба хотел сказать, что Машкажива?II Как?..

Бред, ну форменная шиза! Он же собственными глазами видел…