Под стягом Габсбургской империи

— Сейчас главным образом нам приходится бороться с охотниками за головами и междуплеменными войнами, — сообщил он, когда мы сидели на веранде и пили пиво из его драгоценного запаса, — а еще со шхунами работорговцев, похищающих людей для работ на плантациях копры. Флот положил конец большей части пиратства вдоль побережья, но нам до сих пор доставляют проблемы мерзавцы султана Сулу — то отребье, что преследовало вас. Границы с англичанами и американцами до сих пор не установлены, так что никто не может решить, кто же должен с ними расправиться. Сейчас я в основном воплощаю в жизнь чертову идиотскую директиву из Гааги, чтобы даяки не хранили умерших родственников в гостиной, пока те не сгниют. Вот спрашивается, как бы Вильгельмине понравилось, если бы даяки приплыли в Амстердам на своих каноэ и попытались заставить голландцев прекратить хоронить людей на кладбищах? Но скажите, господа, чем, я могу вам помочь в нашей глуши?

— Мы хотим, чтобы правительство Нидерландов нас интернировало, если это не причинит вам слишком много хлопот. Мы в полутора тысячах миль от нашей ближайшей базы, на протекающей джонке с китайской наемной командой, которая в скором времени может вызвать некоторые проблемы, вода и провизия на исходе, и нет совершенно никакого смысла пытаться вернуться в Циндао, может, город вообще пал. Так что, если бы мы могли сдаться и разоружить корабль, то были бы просто счастливы, если нас возьмут под стражу.

— Хорошо, капитан, — улыбнулся ирландец, — я был бы рад помочь, но вас столько, что это мы будем вашими пленниками, а не наоборот, учитывая, что вас двадцать, а нас только семеро.

— Но, конечно, вы можете связаться с вашим командованием и убедить их послать за нами военный корабль?

— Боюсь, это не так-то просто. Мы тут сами по себе, говорю же вам. К нам раз в три месяца приплывает канонерская лодка, и последний визит она нанесла неделю назад. Что до остального, то здесь нет ни дорог, ни телеграфа. Быстрее всего послать сообщение наместнику в Таракан с бегуном, который будет три дня бежать туда и столько же обратно. Что касается вашего содержания здесь, то наши припасы этого не позволяют. В этих краях еда не в избытке. Нет, капитан, надеюсь, вы не подумаете, что я негостеприимен, мне приятно, что вы нас навестили, но думаю, вам лучше выйти в море и самим доплыть до Таракана. Это всего лишь миль пятьдесят, а я дам вам карту и письмо к комиссару с объяснением, почему мы не могли оставить вас здесь.

Я взвесил сложившееся положение. Конечно, гораздо привлекательнее провести еще день в море, чем сидеть здесь неизвестно сколько в ожидании, пока голландские власти пришлют за нами корабль. В конце концов, может потребоваться больше времени, чем я думал, чтобы избежать интернирования. И сказать по правде, я очень хотел вернуться в Европу, пока еще идет война. Последняя новость до побега из Циндао была о том, что в начале сентября немецкие войска находились вблизи Парижа. Тогда, конечно, война закончится до Рождества, возможно, даже раньше. И в то же время, кто знает, какие грандиозные события я могу пропустить, пока сижу в Батавии под арестом, читая газеты и желая оказаться там, где идут военные действия. Я также чувствовал, что лейтенант Эрлих настроился добраться до своей далекой родины и продолжить борьбу за кайзера. Нет, подумал я, давайте поспешим навстречу цивилизации.

На следующий день ближе к вечеру джонка императорского и королевского флота «Шварценберг» обогнула северную оконечность довольно большого острова приблизительно в десяти милях к северо-востоку от Таракана, отмеченного на карте Шанахана как “остров Секу”. Мы держались со стороны моря, потому что в проливе между островом и материком пряталось много коралловых рифов. Когда мы проползли вокруг мыса, крик Кайнделя вынудил меня помчаться в носовую часть корабля.

На якоре в окаймленном пальмами заливе, примерно в трех милях к югу, стоял большой пассажирский лайнер. Он выглядел до странности знакомым. Я взял бинокль и начал его изучать. Сомнений быть не могло. Для неопытного глаза новая окраска может полностью изменить внешний вид корабля. Но я провел на море слишком много лет, чтобы купиться на такое. Элегантный черный корпус и белые палубные надстройки неровно и кое-как перекрасили в серый цвет как у линкоров, но колпаки на трубах и забавные закругленные аркады вдоль прогулочных палуб ни с чем не спутаешь.

Перед нами был лайнер «Австрийского Ллойда» «Горшковски», на борту которого я прибыл на Дальний Восток три месяца назад, в последний раз я видел его пришвартованным у набережной Вайтань в Шанхае. Но что он делает здесь, в Ост-Индии? Я настроил бинокль и увидел энное количество красноречиво задрапированных брезентом бугров на форкастле и около поручней квартердека. Так что это был он: оснащённый как вспомогательный крейсер для разрушения торговых путей.