Под стягом Габсбургской империи

Двигатель, помпажируя, взревел всеми своими восьмьюдесятью лошадиными силами. Аэроплан рванулся вперед по высокой траве, механики направляли хвост и законцовки крыла. Аэроплан набирал скорость, раскачиваясь и подпрыгивая, когда его четыре велосипедных колеса натыкались на рытвины и кротовины. Двадцать метров, и механики отпустили хвост. Тридцать метров - и крылья начали гнуться и вибрировать. Пятьдесят метров - и я отчаянно уставился на рощу впереди, пытаясь определить нужный момент, чтобы оттянуть ручку управления: слишком рано - и я потеряю скорость и упаду, слишком поздно - и я задену верхушки и разобьюсь. Шестьдесят, семьдесят... Время! Я со всей силой рванул на себя ручку, сердце колотилось как бешеное, во рту пересохло от страха.

Внезапно колеса оторвались от земли, я ощутил, как аэроплан парит, увидел как надвигаются деревья - да, я сделал это, хотя и впритирку, поскольку отчетливо услышал сухой скрежет, когда шасси царапнуло верхушки. Я почувствовал, как в набегающем потоке воздуха на лбу выступил холодный пот страха, и повернул штурвал управления в верхней части панели управления, чтобы с креном отвалить от рощи.

Я благополучно взлетел: трудная часть позади. Это было в середине ноября 1912 года, хмурым утром, около семи часов, и я кругами набирал высоту в стороне от примитивного летного поля неподалеку от городка Иглау в южной Богемии.

Прошло уже почти семь месяцев с той поры, как я подал рапорт для прохождения учебы в качестве военно-морского пилота, но мне потребовалось столько времени, чтобы наконец добраться до выпускных экзаменов, поскольку бумаги переползали со стола на стол в Поле и Вене крайне неторопливо, потом возникли трудности с освобождением от моего назначения на борту «Эрцгерцога Альбрехта», затем пришлось ждать вакантного места в летной школе. Так что свой первый полет в Штайнфельдской летной школе, что неподалеку от Вены, я совершил только в середине сентября.

Через неделю я совершил самостоятельный вылет, а через две - получил лицензию гражданского пилота - эта скорость, должен отметить, оказалась не результатом какого-то исключительного мастерства с моей стороны, а скорее крайнего схематизма инструкции, выпущенной в те далекие дни, когда стажер обучался в основном на практике, как будто ездил на потенциально смертельно опасном велосипеде, и выживание само по себе являлось достаточно убедительным доказательством наличия способностей. И теперь я приехал сюда, в Иглау, чтобы сдать экзамен на военного пилота.

Императорская и королевская армия так и не удосужилась основать давно обещанную Авиационную Академию, поэтому обучение армейских и флотских летчиков все еще отдавалось на откуп гражданским авиашколам, как грибы возникавшим в разных местах двуединой монархии. Какие-то - весьма авторитетные, другие же - детище всяких шарлатанов, которые, похоже, получали секретную дотацию от гильдии гробовщиков, судя по количеству заказов, что они им обеспечивали.

Вчера я успешно завершил четвертое экзаменационное задание, согласно которому требовалось, чтобы я десять раз подряд набрал высоту тысячу метров - процесс включал набор высоты пологими спиралями, каждый раз около получаса, а затем двигатель отключался, чтобы аэроплан проскользил вниз и приземлился между двумя телеграфными столбами, расположенными в поле на расстоянии примерно в двадцати метрах друг от друга. Все шло гладко вплоть до последнего приземления - внезапный порыв бокового ветра подловил меня, когда я уже собирался коснуться колесами земли, из-за чего я ударился концом крыла об один из столбов.

Механикам пришлось задержаться, полночи забавляясь с клеем, проволокой и парусными иглами. Герр Зелигманн был мрачнее тучи - злобно глянул на меня поверх очков, вздохнул и аккуратно записал сумму в своем блокноте в кожаном переплете. Это будет стоить двести пятьдесят крон, так мне сказали - весомую часть месячного жалования. И я уже задолжал восемьсот пятьдесят крон тете Алексе за оплату самих курсов. Императорское и королевское Министерство финансов (казна), конечно, возместит мне стоимость обучения, если я сдам выпускной экзамен, а, возможно, и расходы на ремонт.

Хотя как из опыта, так и из расхожих историй я знал, что их истребование может растянуться на годы. Но это может и подождать, подумал я, потому что сейчас как раз выполнял пятую, заключительную часть выпускных экзаменов - ориентирование по карте.

Оно заключалось в стокилометровом полете над сушей на северо-запад от Иглау в сторону расположенной в пригороде Праги Бубенечской лётной школы с шестидесятикилограмовым мешком с песком, имитирующим пассажира. По прибытии я должен буду передать аэроплан другому экзаменуемому, который вернется на нем в Иглау, а я приеду туда поездом.