Под стягом победным

As always, it was the first moment of departure which tried him most - getting into the sternsheets of the boat and taking the tiller while Brown got out the sculls.	Как всегда, особенно тяжело дались первые минуты, когда надо было сесть на кормовое сиденье и взяться за румпель.
The tension under which he laboured was such that he knew that, if he allowed it, the hand that rested on the tiller would tremble, and the voice which gave the orders to Brown would quaver.	Он был в таком напряжении, что знал - расслабься на секунду, и рука на румпеле начнет дрожать, голос, отдающий Брауну приказы, сорвется.
So he carried himself with the unbending rigidity which men were accustomed to see in him, and he spoke with the insensitive harshness he always used in action.	Потому он держался суровым и собранным, каким его привыкли видеть в бою, и говорил с обычной для трудных минут резкостью.
Under the impulse of Brown's sculls the river glided away behind them, and the city of Nantes came steadily nearer.	Браун опустил весла на воду, и река заскользила мимо. Нант приближался.
Houses grew thicker and thicker on the banks, and then the river began to break up into several arms; to Hornblower the main channel between the islands was made obvious by the indications of traces of commercial activity along the banks - traces of the past, largely, for Nantes was a dying town, dying of the slow strangulation of the British blockade.	Домики по берегам стояли теснее. Потом река начала делиться на рукава. Хорнблауэр угадал главную протоку между островами по следам торговой деятельности на берегах - следам прошлого, ибо Нант умирал в тисках британской блокады.
The lounging idlers along the quays, the deserted warehouses, all indicated the dire effects of war upon French commerce.	Праздношатающиеся бездельники на набережной, брошенные склады, все подтверждало, что война сгубила французскую торговлю.
They passed under a couple of bridges, with the tide running strongly, and left the huge mass of the ducal ch?teau to starboard; Hornblower forced himself to sit with careless ease in the boat, as though neither courting nor avoiding observation; the Legion of Honour clinked as it swung upon his breast.	Они прошли под двумя мостами, миновали громаду герцогского замка по правому борту. Хорнблауэр принуждал себя сидеть с беззаботным видом, словно не ищет внимания, но и не избегает его, орден Почетного Легиона на груди качался и позвякивал.
A side glance at Bush suddenly gave him enormous comfort and reassurance, for Bush was sitting with a masklike immobility of countenance which told Hornblower that he was nervous too.	Искоса взглянув на Буша, Хорнблауэр внезапно испытал дивное, ни с чем несравнимое облегчение. Буш сидел с таким невозмутимо-каменным лицом, что сразу стало ясно - ему в высшей степени не по себе.
Bush could go into action and face an enemy's broadside with an honest indifference to danger, but this present situation was trying his nerves severely, sitting watched by a thousand French eyes, and having to rely upon mere inactivity to save himself from death or imprisonment.	Буш шел бы в бой или ждал неприятельских бортовых залпов с искренним презрением к опасности, но не мог так же спокойно выдержать взгляды тысяч французских глаз, когда под угрозой смерти и плена надо сидеть сложа руки.
The sight was like a tonic to Hornblower.	Зрелище это ободрило Хорнблауэра.
His cares dropped from him, and he knew the joy and thrill of reckless bravery.	Тревоги отпустили, сменившись радостной, бесшабашной отвагой.
Beyond the next bridge the maritime port began.	За следующим мостом начался морской порт.
Here first were the fishing boats - Hornblower looked keenly at them, for he had in mind to steal one of them.	Сперва стали попадаться рыбачьи лодки -Хорнблауэр разглядывал их пристально, так как намеревался одну украсть.