Под сводами Дворца правосудия. Семь юридических коллизий во Франции XVI века

Видя, что многие люди, отринув страх Божий и законы правосудия и честь, занялись изготовлением фальшивых монет в нашем королевстве…. впадая в преступление Оскорбления Величества (Lez-Majesté) и нанося величайший ущерб людям всех состояний нашего королевства, а в особенности простому народу и людям третьего сословия, которые не могут понять всего обмана и преступления, мы уже давали поручения различным судьям в разных провинциях и краях нашего королевства, но тем не менее это преступление продолжает множиться и грозит стать обыденным вследствие постоянства правонарушений. Этому надлежит найти подходящее противодействие. Желаем, чтобы это преступление было незамедлительно истреблено…

Для этого Жану Кеснелю давались полномочия «быстрого и тайного расследования» преступлений фальшивомонетчиков. Король предписал своему комиссару призвать в помощь до шести достойных советников из числа членов парламента Руана, бальи и королевских наместников в Нормандии, а за неимением достойных кандидатур брать сотрудников из числа адвокатов, «чья репутация и опыт известны и кто будет вне подозрений в симпатиях к подследственным», чтобы выносить судебное решение, согласуясь с мнением своих советников[159]. В анализируемой подшивке документов этот текст приводится лишь как обоснование тех действий, которые впоследствии были предприняты в отношении нашего героя.

15 апреля 1547 года был составлен не дошедший до нас документ, который неоднократно упоминается в других актах. Речь идет о письме Жана Кеснеля новому королю Генриху II с изложением обстоятельств дела Филиппа Кавелье и протестов как с его стороны, так и со стороны его друзей. Можно предположить, что их активность не на шутку встревожила королевского комиссара. Ведь Кеснель получил свои полномочия от Франциска I, а Генрих II не особенно жаловал верных слуг своего отца, и все говорили о грядущих кадровых перестановках. В условиях прихода к власти «новой метлы» бурные протесты со стороны подследственного могли привести к самым неожиданным результатам, и Жан Кеснель спешит изложить королю свою версию событий.

К сожалению, до нас не дошел этот документ, способный пролить свет на многие обстоятельства дела. Но если донесения, адресованные королю, сохранялись сравнительно редко, то документация, исходящая от короля, регистрировалась куда более аккуратно. В документах сохранилась копия письма Генриха II[160] Жану Кеснелю от 1 июня 1547 года.

Комиссар должен был быть доволен его содержанием: новый король[161] подтвердил его полномочия, вспомнив письмо отца, который поручил советнику Кеснелю «действовать против фальшивомонетчиков, биллонеров[162] и прочих нарушителей нашей монеты» и приказал судить их при помощи шести советников.

Генрих II с удовлетворением отмечает, что

приговоры, вынесенные нашими суверенными куриями, завершили многие процессы и казнили многих фальшивомонетчиков, но что еще есть некоторые, кто содержится ныне в тюрьмах, и среди прочих некий Филиппо (!) Кавелье и его жена, со стороны которых имелись [встречные иски].

Король, по сути, выдает временное продление чрезвычайных полномочий комиссии Кеснеля — «даем вам право осуществить то, что осталось, без получения на то нашего особого разрешения, желая противодействовать ущербу, нанесенному нам и общему благу (republique), в силу чего мы желаем, чтобы указанный процесс был завершен с наибольшим тщанием». Что же касается других процессов, находившихся на стадии расследования, их надлежало также спешно завершить, подготовить к судебным заседаниям и отправить в парламент, «чтобы там по вашим представлениям были вынесены судебные решения. Ибо такова моя воля…».

Вот как воспроизводится заключительная часть данного документа в подшивке Монетной курии:

Подписано в 1547, в первый день июня, в первый год [правления]. Король в своем совете. Секретарь Роштель.

Запечатано двойной висячей печатью, другой рукой приписка: