Под тенью феникса

Широкие, правильно очерченные скулы и прямой, рубленый подбородок человека, который любит говорить и действовать решительно быстро. Прямой взгляд живых серо-карих глаз, которые в наших местах почему-то назывались бл.дскими, и выбивающийся из-под капюшона маскхалата, совершенно мальчишеский, вихор пепельных волос. И, наконец, низкий ровный голос, похожий на мерный рокот работающего на холостых оборотах мощного двигателя. С такими людьми иметь дело легко и приятно, даже если они тебя обманывают. Особенно, если обманывают…

– Во дела! И как вам это удалось, расскажешь?

– С удовольствием, но попозже. Вы когда-нибудь раньше сталкивались с пришельцами?

– Давно, несколько раз… не воевали, так, издалека видел.

– Понял,– Томми сел на бревно и, в задумчивости, два раза провёл ладонями по коленям,– ну что я могу сказать, это самый сложный и опасный противник из всех, с кем только можно повстречаться. Очень умные, отлично подготовленные профессиональные воины. К тому же хорошо бронированы. У вас там в рожках что набито?

– Обычные. Но бронебойные, кажется, у кого-то были, я распоряжусь.

– Кажется?– в голосе Томми лязгнуло презрение, подавить которое он, скорее всего, просто не успел.

С неприятным удивлением я отметил в своей речи готовые выскочить на поверхность извиняющиеся интонации. Каким-то образом этот бритолицый щенок, уступавший мне в возрасте не менее десятилетия, прямо здесь и сейчас становился главным.

– Да, точно были. Сколько их там, в доте засело?

– Девять. Из них двое или трое ранены. Вооружены так, средне – автоматы, гранаты, один пулемёт.

– Ясно. А взглянуть на ситуацию можно?

– Даже нужно. Вот, надень халат, рано ещё вам перед ними светиться.

Мы молча проследовали мимо расположившихся у костра группы бойцов. Семеро моих парней уже успели разговориться с сидевшими у костра халатниками и вовсю обсуждали походный быт.

Как раз, когда мы проходили мимо, поднялась тема лыж. Видимо, Томми похлопотал, чтобы обеспечить свой отряд в полной мере этим средством передвижения, мои же ребята лишь завистливо бормотали, что нам такого славного трофея ранее не попадалось, а озаботиться следовало бы.

Взобравшись по склону, мы направились к видневшемуся впереди просвету между деревьями, откуда не так давно звучали выстрелы. Деревья не редели, просто в одном месте лес обрывался, уступая обширной поляне с такими неплодородными песчаными почвами, что там не могла прорасти даже самая чахлая ёлочка. К кромке леса мы подползали уже по-пластунски. Если бы не чернеющие подошвы обуви, то я в два счёта мог бы наткнуться на одного из залегших здесь автоматчиков, которых, оказалось, общим числом семь человек. В целом они выглядели достаточно расслабленными, если не сказать праздными, но стволы и лица каждого из них были обращены к центру поляны.

– Ну что тут у вас? Шевелятся, родимые?– спросил Томми ближайшего автоматчика, доставая изпод халата бинокль.

– Да, ничего такого. Минут двадцать назад опять начали высовываться непонятно зачем, загнали их назад. В обратку почти не стреляли.

– Ах, неужели! Поди патроны заканчиваются. Ну-ну, господа серомордые, и что вы думаете предпринимать дальше?– прильнув к биноклю, в порыве мальчишеского веселья Томми широко улыбнулся и прищёлкнул языком, затем протянул прибор мне. – Полюбуйся.

Я прильнул к окулярам. Эта поляна была хорошо известна всем живущим в окрестности, и являлась одним из основных ориентиров. Она имела вытянутую каплевидную форму, слегка сужаясь с одной из сторон, имея примерно три с половиной – четыре сотни метров протяжённости и около ста пятидесяти метров в поперечнике в самой широкой части. Росший по краям лес местами даже нависал над поляной склоненными соснами, не смея преступить незримую грань. В

этой самой широкой части поляны, аккурат по центру, был достаточно высокий пригорок с бетонным дотом на вершине – местные называли его бункером, совершенно не беспокоясь о номенклатурных нюансах. Ну да им простительно, военных училищ не оканчивали. Я , правда, тоже его так и не окончил, но тому виной 23 декабря.

Сам дот представлял собой совершенно типовое оборонительное сооружение времён Второй