Под тенью Сатурна

Или рассмотрим случай с Аллином, врачом клиники скорой помощи. Ему приснилось, что он находится в комнате с мужчинами моложе его. Все они очень метко стреляют из лука. Он тоже должен стрелять, но никто из них ему не показывает, куда и как нужно выстрелить. В конце концов он выпускает свою стрелу, но при этом не имеет никакого понятия, попал ли он в цель. Затем сцена во сне изменяется, и он оказывается в болоте, кишащем аллигаторами. Он борется с одним из них, который хочет затащить его на глубину. Полный ужаса, Аллин стремится скрыться от крокодила и выплыть на поверхность болота, где он хотя бы на время может почувствовать себя в безопасности. Очевидно, психика Аллина испытывает потребность в переходном ритуале. Он видит, что другие молодые люди уже справились с этой задачей, но при этом нет никого постарше, чтобы сказать ему, что надо делать. Он даже не знает, где цель и куда направлены его жалкие усилия. Поэтому он видит себя в болотной трясине, которая является энергетически заряженным символом скрытого действия бессознательного. Не имея поддержки отца, сновидец оказывается в смертельных объятиях хтонического материнского чудовища — своего материнского комплекса, угрожающего утащить его в глубину бессознательного. Хотя он выбирается на поверхность болота, он лишь временно находится в безопасности.

Заметим, что профессии обоих мужчин традиционно считаются социально значимыми и, казалось бы, должны повышать их уверенность в себе. Но, несмотря на это, они оба ощущают неполноценность и страх, когда их маскулинность подвергается испытанию. Они жаждут от окружающих помощи, чтобы преодолеть свою обособленность; они страдают из-за своих травм, не видя ни просвета, ни трансформации. Отсутствие чрезвычайно важных ритуалов перехода к состоянию зрелости проявляется в их снах, как, впрочем, и в сновидениях многих других мужчин. Повторяю: только признание своей внутренней жизни и преданность ей, например, внимательное отношение к содержанию своих снов, даже если заключенное в них послание неприятно, поможет им выявить свои тайные страхи и пролить на них свет сознания.

Из-за отсутствия переходных ритуалов мужчины постоянно сомневаются в своей маскулинности. Они чувствуют, что, несмотря на занятую ими самую надежную круговую оборону, через нее все равно кто-то прорвется и не только их унизит, но и просто погубит. Или жизнь круто изменит свой контекст, соответственно изменятся правила игры, и обнаружится их некомпетентность. Поэтому имеет место следующее двойное послание: будь мужчиной и докажи это; но правила игры постоянно изменяются, и вы даже не представляете, как играть в такую игру. И только вы наконец начинаете что-то понимать, как правила изменяются снова и кто-то еще опять оказывается лучше вас. Это сложное, изменяющееся представление о маскулинности заставляет мужчин действовать на уровне персоны и говорить о своей жизни с точки зрения социально определяемых понятий, таких, как заработная плата, машина, дом, социальный статус.

Хрупкая мужская психика стала грубой и прямолинейной. Исторически мужчина был поставлен в условия, которые требовали от него производить и защищать свое потомство, и его оценивали именно по результатам этой деятельности. Все это мало или совсем ничего не говорит о его душе, его личности и его уникальности. В таком мире мужчины имеют трагическую судьбу; они не могут обрести покой и безмятежность, они редко совершают действия, исходя из внутренних убеждений, и еще реже преуспевают в этой убийственной игре. Но, даже выигрывая, они теряют свою душу.

Так современные мужчины несут в себе вечные черты древнего мифа — характерные черты раненого Короля-Рыбака, Амфортаса. История Амфортаса, имя которого является производным от французского слова emfertez, «мягкотелость», рассказывалась и передавалась много-много раз исходя из разных версий: от легенды о Святом Граале до ее современного толкования в книге Роберта Джонсона «Он: Глубинные аспекты мужской психологии». Суть легенды заключается в том, что Амфортас страдал от ужасной раны (в разных вариантах она описана по-разному: в одних версиях он был поражен в бедро, в других — в яички). Он был ранен в то место, от которого зависит воспроизводство и которое служит основой его мужского естества. Эта рана остается неизлечимой, пока он не обретет Чашу Грааля, средневековый символ вместилища души. Хотя современный мужчина может иметь шикарную машину, стоящую в подземном гараже его дворца, стены которого украшены трофеями, свидетельствующими о его победах на рынке товаров и услуг, он интуитивно ощущает свою внутреннюю пустоту, свою боль, свою неизлечимую рану Каким бы грандиозным ни выглядел построенный им замок, какими бы крепкими ни казались возведенные им защиты, он знает, что господствует над пустотой, а его владения — эмоциональная пустыня.

Этот повторяющийся мифологический мотив лежит в основе известной поэмы Т. С. Элиота «Бесплодная земля». Лондон, центр бизнеса и созданных мужчинами социальных структур, центр «мужских» игр, детально изображен в ней: