Под тихое мурчание...

— А ты так боишься моих родителей? Вот уж не думала! Я бы сказала тебе об этом после сегодняшнего урока. А до него не говорила, чтобы тебя ничего не отвлекало от превращений. Иначе ты бы так и не сумел стать котом, а теперь у тебя есть, чем перед моими предками похвастаться.

— Понятно, — вздохнул молодой человек и на мгновение скривился от боли, когда грузовик подпрыгнул на какой-то неровности. — Во сколько ты будешь им звонить?

— В шесть вечера, перед ужином, — ответила девушка. — У них столько же будет — часовой пояс у нас один. А до этого мы с тобой еще потренируемся превращаться — чтобы ты мог с полным правом сказать моим родным, что уже все умеешь. Тебе еще надо будет научиться прыгать и лазать по деревьям. И да, еще мы можем, как и настоящие баюны, усыпить человека. И заставить его видеть те или иные сны — хотя этому надо долго учиться. Лечить, правда, не можем, к сожалению, и стирать воспоминания тоже.

— А этому ты меня тоже научишь? Усыплять и насылать сны?

— Разумеется — будем тренироваться на Косте, — улыбнулась Таисия. — Он, конечно, будет страшно недоволен, но я его уломаю. Я сама на нем всему этому училась.

Грушев тоже не удержался от улыбки. Долго сердиться на Таю, кажется, было невозможно. Хотя если потом выяснится, что она все-таки скрыла от него что-то еще…

— Сначала тебе еще надо будет научиться шевелить хвостом, — продолжала, тем временем, девушка. — Это самое сложное, потому что у людей хвостов нет, и в человеческом облике мы не делаем ничего похожего на такие движения. Но научиться этому обязательно нужно — иначе ты не сможешь прыгать. Особенно вверх на большую высоту или вниз с высоты — хвост при этом используется, как руль.

— Да уж, задачку ты мне задала… — протянул Грушев, слабо представляя себе, как он сможет даже не очень высоко подпрыгнуть в кошачьем облике. — Теперь всю ночь только о хвосте и буду думать!

— Кстати, тебе еще нужно будет придумать себе кошачье имя, — вспомнила вдруг Полуянова. — Это такая традиция. Меня, к слову, когда я превращаюсь в кошку, зовут Ушкомила.

— Симпатичное имя, — кивнул Егор. — Но я пока не знаю, какое для себя выбрать… Дай мне попривыкнуть к этому, с хвостом разобраться…

— А назовись Хвостомысл, — предложила Тая. — В прошлые века было два известных кота-баюна с таким именем, но им давно никого не называли. И оно как раз означает «думающий о хвосте».

— Хвостомысл? — переспросил ее друг и, чуть подумав, снова улыбнулся. — А что, мне нравится!

Глава XX

Раньше Грушев и представить себе не мог, что мир состоит из такого огромного количества запахов и громких звуков. Можно было закрыть глаза и идти по пансионату, ориентируясь только на слух и обоняние, и с легкостью обойти все здание целиком, не заблудившись и не врезавшись в стену. Что он и пробовал теперь проделать, чтобы как следует привыкнуть к новым ощущениям. Сначала Егор — точнее, в данный момент Хвостомысл — обошел свою комнату, запоминая, как пахнут находящиеся в ней вещи, а потом вышел в коридор и зашагал по пыльной ковровой дорожке, до которой еще не добрались местные сотрудники с моющими пылесосами. Навстречу ему шел кто-то, опирающийся на трость или костыль. Елена, или «хрустальный мальчик» по имени Дима, или еще кто-то из пациентов? Хвостомысл остановился, чтобы улавливать стук шагов всеми четырьмя лапами, и попытался угадать, кто это, не открывая глаз. Нет, это не Елена — она уже не опирается на палку так тяжело, как раньше, а просто носит ее с собой по привычке, слегка постукивая ею по полу. И это не кто-то из старых обитателей пансионата — у них поступь еще более тяжелая, этот человек, по сравнению с ними, легче… Это Дима, без всякого сомнения!

Крупный серый с черными полосками кот приоткрыл один зеленый глаз и убедился, что рассуждал верно. По коридору действительно шел тот самый мальчик, которого он совсем недавно нес на руках по лестнице и который больше всего на свете боялся, что его уронят. Он и теперь все еще продолжал бояться падений, и поэтому ходил медленно и опирался на палку, хотя после трех недель лечения мог позволить себе как угодно бегать и прыгать. «Ничего, скоро привыкнет, что ему все можно, и вы его догнать не сможете!» — убеждала его родителей Таисия, и Егору очень хотелось верить, что она знает, о чем говорит.

Мальчик улыбнулся идущему ему навстречу коту, но все так же медленно прошел мимо, не пытаясь нагнуться к нему, чтобы его погладить. Хвостомысла это, впрочем, только порадовало — ему не хотелось отвлекаться на «всякие нежности», у него были далеко идущие планы обойти вслепую весь пансионат.