Под Варды синими сводами (СИ)

Войдя в покои жены, Лорд синдар, как это часто случалось, замер на миг в дверях, чтобы привычно окинуть взглядом фигуру леди Нифрелас: длинные светло-русые мягкие волосы, нежно-розовую, с золотистым оттенком кожу лица и рук, соблазнительные линии тела, едва заметно угадывавшиеся под слоями тяжелого атласа и бархата ее расшитых драгоценной вышивкой одежд, и маленькие ножки в легких сапожках, украшенных самоцветами, бусинами и серебряными бляшками. От сапожек из-под подола ее платья виднелись только чуть заостренные носы из темно-зеленого атласа, поблескивавшие серебром. Она сидела, склонившись над вышивкой верхней одежды мужа из драгоценной парчи. Под руками леди Нифрелас на камзоле Орофера насыщенного изумрудного цвета расцветали золотые и нежно-оранжевые бутоны полевых цветов.

— Мой лесной цветок, — Орофер сделал паузу, выжидая, пока она поднимет на него глаза цвета молодой листвы, — я пришел к тебе с радостной вестью — все готово для начала похода! Через два дня мы сможем отправиться в путь. Знаю, моя леди, как не по душе тебе долгие путешествия, но надеюсь, это сможет скрасить неудобства от жизни в дороге, — он вытащил из-за пазухи небольшую резную коробочку, открыл ее и, приблизившись, с легким полоном протянул супруге — внутри были редкой красоты небольшие серьги из белого золота с крупными изумрудами. Эта безделица принадлежала его матери, благородной Лейтиан, которую Орофер, воспитанный отцом и отчасти Торил Мелиан, совсем не помнил.

Нифрелас медленно протянула руку за подарком, отложила работу, поднялась на ноги и встала рядом с мужем. Орофер видел, что она довольна этим жестом. Его леди он научился понимать по тому, как она двигалась, поворачивала голову и взглядывала в его лицо, для того, чтобы прочесть мысли супруги, ему вовсе не нужно было использовать магию или госанна.

— Здравствуй, мой господин, — она опустила глаза, румянец постепенно загорался на свежих щеках дочери Ленвэ. — Я примерю их сегодня вечером, благодарю тебя, — не поднимая взора, сказала она, слегка поклонившись.

Голос чуть слышно дрожал.

Орофер чувствовал, что она вся трепещет, словно лист на ветру, и этот трепет, подобно мысли в госанна, передавался его хроа.

— Это верно — я не питаю любви к далеким путешествиям, — продолжала она, пугливо поднимая глаза на мужа и перебирая тонкими чуткими пальчиками маленьких рук, — но сейчас все иначе. Мы должны идти на восток, там будет твое королевство. Ведь наш народ признал тебя его Владыкой, — и она обольстительно улыбнулась, — А в будущем и наш сын сможет разделить тяжелое бремя власти.

Произнеся это, Леди Нифрелас прикрыла в блаженном ожидании свои прозрачно-зеленые глаза, ее длинные ресницы подрагивали, дыхание почти прервалось, а на мягких губах блуждала улыбка. Орофер взял в свои ее маленькие ручки, слегка сжал их, приблизился вплотную к ней, и коснулся губами самого края острого розоватого ушка супруги.

— Лис отправился за своей невестой к изгнанникам, Саэлона я отослал отдавать последние распоряжения перед началом похода, — шептал он на ухо стоявшей перед ним в полуобморочном от возбуждения состоянии жене, — Мы одни в замке, не считая прислуги… И я наложил чары на дверь, — с этими словами он нетерпеливо потерся о ее одежду, давая понять, как велико уже охватившее его желание.

Обнимая тонкую талию прильнувшей к нему супруги, Орофер думал о том, что сейчас снимет с нее сапожки, и его взору предстанут прекрасные, нежные, изящные ступни, щиколотки и лодыжки его леди, и что вскоре он сможет скользить руками вдоль ее стройных ног, до самого места их соединения…

На этот раз зачитанное на центральной площади Арверниэн послание-ультиматум от Маэдроса не было оставлено без ответа. Когда принесшие его парламентеры феанорингов, пятясь, спешно покинули их шатер, Маглор рывком развернул пергамент и, пробежав глазами текст, чувствуя, как мучительно начинает гореть лицо, тут же молниеносным движением скрутил его обратно, в надежде, что Нельо не попросит прочитать его.

Он ошибся. Хоть его брат и был калекой, а все же, быстрота реакции и ловкость в сочетании с высоким ростом помогли ему вырвать из рук Канафинвэ бумагу.

Макалаурэ в отчаянии следил за тем, как меняется выражение лица старшего, по мере того, как его глаза двигались по тексту. «Кто же надоумил ее так написать?! Морготовы упрямцы…» — просвистело в голове Кано. Не успел он открыть рот, чтобы хоть как-то оправдать откровенно оскорбительный тон ответного послания, как Нельо, отбросив скомканную бумагу в сторону, крикнул: «За мной!», и, вылетев из шатра, понесся в ту сторону, где были привязаны лошади.

— Что ты стоишь как каменный?! Прикажи трубить к выступлению, живо! — кричал Маэдрос на кого-то из его свиты.