Под вуалью

— Ах, да. У меня была романтическая идея о том, что каждый из моих внуков подарит своей избраннице кольцо. Все три кольца были моими любимыми украшениями. Я полагала, что кольцо, благословенное любовью, должно принести счастье. — В голубых глазах промелькнула боль. — Нет, малышка, это кольцо — теперь твое. Это все, что у тебя есть от Арманда… и одновременно совсем не все. У нас хранится много игрушек и вещей, которые принадлежали Тристану и Арманду. Дневники, коллекция всевозможных безделушек — Тристан тебе покажет. Возможно, это пойдет тебе на пользу — прикосновение к вещам, которые принадлежали Арманду — книги, вещи. Может, так восстановится потерянная связь между вами.

Рослин должна была бы обрадоваться этой перспективе, но все было наоборот, она как бы внутренне съежилась.

Ей казалось, что она боится повстречаться с темным призраком среди детских вещей Арманда.

Ежедневно, в сопровождении арабских слуг, Нанетт обходила дом, чтобы убедиться, все ли было в порядке.

Предоставленная самой себе, Рослин поднималась на крышу гаремной башни. Это стало ее любимым местом отдыха.

Она любила сидеть там в любое время дня среди кадок с цветами и выгоревшей мебели. На мили вокруг простиралась пустыня, огромное песчаное море цвета янтаря, где так же, как и на воде, вздымались волны. Изменчивое и манящее, оно то возбуждало ее, то успокаивало.

Однажды Ягуб назвал пустыню садом Аллаха. Он тогда принес ей на крышу апельсиновый сок и печенье в виде звезд и полумесяцев, испеченное по старинным рецептам гарема, когда девушки в вуалях проводили свое свободное время на башне.

Сидя в старом плетеном кресле, дотрагиваясь до цветов, растущих в кадках, Рослин неторопливо размышляла о словах Ягуба — «сад Аллаха». Шляпа была надвинута на лоб, потому что в полуденные часы невозможно было смотреть на солнце и выжженные пески — глаза слезились. Необозримый простор с цитаделью Жебель-Д'Оро вдали, где, говорят, жили разбойники.

Поверить в это в ее возрасте было бы глупо и смешно, но все легенды и поверья древности взывают к нашему воображению. Зловещий огонь, где нашли приют джины — эти повелители бурь… Интересно, возьмет ли ее туда с собой Тристан?

Неожиданно она вся подалась вперед — ее внимание привлек арабский всадник, галопом, словно ветер, несущийся по пустыне. Его черный плащ, развеваясь, скорее походил на крыло птицы, готовой взлететь.

Когда они исчезли, пустыня, кажется, вдруг странно опустела. Это напоминало тишину в конце победного гимна. Рослин предалась грустным размышлениям, потом, взяв книгу, она углубилась в чтение. Так прошло время до обеда.

Дуэйн Хантер, по своему обыкновению, появился неожиданно. Кажется, ему нужно было обсудить что-то с Нанетт — дело касалось споров рабочих на плантациях по поводу оплаты их труда, что могло привести к беспорядкам во время сбора урожая.

— У тебя же есть право улаживать подобные дела так, как ты считаешь нужным, — сказала ему Нанетт за обедом.

— Дуэйн, ты же прекрасно справляешься со всем нашим хозяйством. И у меня поэтому возникли подозрение, что реальной причиной твоего визита является необходимость в женском обществе. Ну, давай же, признайся, что я права.

Он ничего признавать не стал, но в уголках рта угадывалась улыбка, когда он наливал вино в бокал Нанетт.

— Какая же ты доверчивая женщина, Нанетт, — в неторопливой манере произнес Дуэйн. — Не боишься ли ты, что я за твоей спиной захвачу власть.

— Для такого рода действий ты чересчур британец, — едко заметила Нанетт. Она искоса посмотрела на него, потом добавила, — Дуэйн, устрой себе выходной. Один день без работы вдали от финиковых пальм не повредит ни тебе, ни им. Всем вам четверым, молодые, необходима какая-то перемена. Поезжайте в город, походите по магазинам, покатайтесь на яхте, потанцуйте в клубе. Дорогой, когда ты танцевал в последний раз?

— А разве он умеет танцевать? — рассмеялась Изабелла. Рослин заметила, как заблестели у нее глаза. — Дуэйн, прошу, согласись на это предложение Нанетт. Оно звучит так заманчиво.

Просьба Изабеллы была как поцелуй, а Рослин заметила, что лицо Дуэйна напряглось, обозначились скулы, а зеленые глаза волком смотрели на алые губы Изабеллы.

— Тристан, ты как? — обратился Дуэйн к кузену.

— Я полагаю, что это гениальная идея. — Тристан был занят телятиной в мятном соусе.

— А как же наша потерявшаяся малышка? — Дуэйн взглянул на Рослин.

Она густо покраснела. В этот момент она ненавидела его, и единственное, чего ей хотелось, так это поехать в Эль-Кадию вдвоем с Тристаном. Она уже повернулась к нему, как бы ища защиты, и, почувствовав ее взгляд, он ободряюще улыбнулся.

— Конечно, Рослин поедет с нами. — Таким образом все было решено.

Настроение у всех поднялось, потому что предстоящая поездка привела Изабеллу в самое чудесное расположение духа.

— Я одинаково люблю петь и танцевать. Ведь ты же будешь танцевать со мной, Дуэйн? Обещай!