Под защитой камня

Ей вспомнились похороны Изы, когда однорукий Мог-ур по-своему проводил тот обряд над ее могилой. Потом Эйла вспомнила его смерть. После землетрясения она зашла в пещеру, где находилась погребальная пирамида Изы, и нашла его там с пробитой головой, заваленным упавшими сверху обломками. Она также проводила его в следующий мир, поскольку никто не осмелился войти в эту пещеру, еще сотрясавшуюся от слабых толчков землетрясения.

Но звук этой флейты навеял и другое воспоминание. Она слышала его еще до того, как встретилась с Мамутои, на традиционной церемонии, посвященной Пещерному Медведю на Сходбище Клана. Мог-ур другого Клана играл на подобном инструменте, хотя пронзительные трели, символизирующие духовный голос Урсуса, отличались по тональности и тембру как от голоса флейты Манена, так и от музыки, звучащей сейчас.

От этих мыслей ее отвлекла Верховная жрица, которая начала говорить проникновенным и звучным голосом:

— Великая Земная Мать, Главная Прародительница, Ты призвала Твое дитя обратно к Себе. Он стал жертвой, призванной в обмен за Духа Бизона, и Зеландонии, дети Твои, живущие в этом юго-западном краю, просят Тебя удовольствоваться одной этой жизнью. Он был храбрым охотником, добрым мужем и хорошим оружейником. Он почитал Тебя в этой жизни. Мы просим Тебя: проведи его благополучно в Твои пределы. Его жена горюет о нем, ее дети любили его, племя уважало его. Он призван к Тебе в расцвете сил. Да будет удовлетворен Дух Бизона, о Дони, да удовольствуется он одной жертвой.

— Да удовольствуется одной жертвой, о Дони, — вторили остальные жрецы. И все собравшиеся Зеландонии почти в унисон повторили эту мольбу.

Зазвучали новые инструменты. Исполняемая ими ритмичная мелодия была слегка приглушенной — или, вернее, не четко определенной, — поскольку начали играть одновременно несколько инструментов. Они представляли собой обручи, туго обтянутые кожей и снабженные рукояткой. Жуткие трели флейты переплетались и дополняли ритмические удары этих своеобразных барабанов. Эмоциональный стиль музыки, казалось, высвобождал чувства, побуждал облегчить душу слезами. Релона вновь начала плакать и причитать о своей горестной утрате. Вскоре у всех собравшихся появились на глазах слезы, и они начали причитать и оплакивать ушедшего соплеменника.

Потом мощное и звучное контральто присоединилось к ритмичной музыке барабанов и, сливаясь с флейтой, украсило бессловесную мелодию новыми оттенками. Впервые Эйла услышала, как люди поют, когда жила в племени Мамутои. Большинство обитателей Львиного стойбища любили петь, по крайней мере, хором. Она наслаждалась, слушая их, и даже пыталась подпевать, но пение, похоже, не входило в число ее талантов. Она могла что-то монотонно напевать, но не умела держать мелодию. Она восхищалась исполнением лучших певцов, но никогда прежде не слышала такого глубокого и звучного голоса. Это пела Зеландони, Верховная жрица, и Эйла была потрясена до глубины души.

Двое мужчин, стоявших перед могилой, повернулись лицом к своим напарникам, затем они сняли жерди с плеч и начали опускать покачивающийся погребальный гамак. Могила была неглубокой, и жерди, сделанные из молодых деревьев, превосходили ее по длине. Когда концы жердей коснулись земли, тело уже почти лежало на дне ямы. Отвязав слабо завязанные веревки гамака, мужчины опустили их также в могилу.

Они притащили обратно шкуру, на которой лежала вынутая из ямы земля. За могилой, в ногах покойного, установили высокий кол, укрепив его рыхлой землей. За головой покойного поместили более короткий кол, на котором было вырезано и раскрашено красной охрой изображение абелана Шевонара. Его личный знак будет показывать место его захоронения, предупреждая, что там покоится его тело и что его дух может витать поблизости.

Пытаясь сдерживать свои чувства, Релона на негнущихся ногах подошла к могиле. Она постояла около земляной кучи, потом, словно рассердившись, схватила руками по горсти земли и бросила их на дно могилы. Две пожилые женщины помогли ее детям сделать то же самое, затем сами бросили землю на скрытое под циновкой тело. За ними потянулись все Зеландонии, каждый брал по две пригоршни земли и бросал их в могилу. К тому времени, когда все проделали этот ритуал, над могилой уже возвышался земляной холмик.

Несколько человек подошли и добавили еще немного земли. Потом вдруг Релона рухнула на колени и, почти ослепленная слезами, привалилась к рыхлой могильной насыпи и горько зарыдала. Ее старший ребенок вернулся за ней и стоял рядом, плача и прижимая к глазам кулачки, чтобы смахнуть слезы. Потом младшая, выглядевшая растерянной и смущенной, девочка подбежала к матери и потянула ее за руку, стараясь поднять и успокоить.

Эйла размышляла, куда делись старшие помощницы и почему никто не пытается утешить этих детей.

Глава 16