Под заветной печатью...

Филарет трудится без устали. Все силы его ведомства брошены на обработку народного сознания. Меж тем летом и осенью 1861 года в Казанской, Пензенской губерниях и в других местах России загремели залпы против крестьян, которые осмелились требовать больше того, что им давалось. Но одновременно в Воронежской губернии с большим шумом открываются мощи еще одного святого. По всей стране поднят трезвон, явно с целью отвлечь внимание народа.

Герцен внимательно следит за событиями и тут же отзывается знаменитой страстной статьей «Ископаемый епископ, допотопное правительство и обманутый народ». Он там напишет: «Чудесам поверит своей детской душой крестьянин, бедный, обобранный дворянством, обворованный чиновничеством, обманутый освобождением, усталый от безвыходной работы, от безвыходной нищеты, — он поверит. Он слишком задавлен, слишком несчастен, чтоб не быть суеверным».

Герцен даже обращается к русскому крестьянину: «Ты ненавидишь помещика, ненавидишь подьячего, боишься их — и совершенно прав; но веришь еще в царя и в архиерея… не верь им».

Он клеймит и клеймит церковь, каменно равнодушную к народному делу, возмутительно, преступно бездушную к злодействам помещиков, к насилиям, убийствам. «Где заступничество народа перед остервенелым дворянством, — вопрошает Герцен, — где совет царю? Ничего подобного — молчание, семга, купеческие кулебяки да вино. Что общего у вас с народом, с людьми вообще? — гневно бросает Искандер в лицо Филарету и ему подобным. — С народом разве борода, которой вы его обманываете!»

В России статья произвела большое впечатление. Написанная по поводу открытия мощей, она выходила далеко за рамки разоблачения «чудес» — и название «обманутый народ» означало обман реформой.

В. И. Ленин в статье «Памяти Герцена» приводит большую выдержку из этой работы Александра Ивановича как доказательство того, что Искандер «боролся за победу народа над царизмом, а не за сделку либеральной буржуазии с помещичьим царем. Он поднял знамя революции».

Далеко-далеко разошлись, как смертельные враги, Герцен, который неустанно бьет в свой «Колокол», и престарелый Филарет, который однажды поражает московских прихожан странной политической проповедью против революции: «Молимся богу нашему! Отврати гнев, на нас движимый!»

Один молится богу против Герцена и ему подобных, а Герцен доказывает, что такие люди, как Филарет, обманывают своих прихожан и приговорены не только судом истории, но даже Священным писанием, которое толкуется всегда в духе самодержавной власти.

Кое-кто из священников замечает это двоедушие и осуждает величественное равнодушие своих митрополитов по отношению к страдающему народу; архимандрит Феодор (до пострижения Александр Матвеевич Бухарев), писатель и ученый, преподававший в духовных академиях, посмел написать небольшую книгу «Об отношении православия к современности», где рискнул рассуждать иначе, свободнее, нежели ему было предписано, — решился упрекнуть духовенство за равнодушие, невнимание к насущным вопросам русской жизни… Последовал донос — и Феодора заключают в монастырскую тюрьму, но он не желает смириться…

Наконец, кто-то сообщает в «Колокол» Герцену о преследованиях этого человека, а Искандер печатает заметку под названием «Духовное тиранство»: «Архимандрит Феодор… два раза подавал в синод прошение об увольнении его из духовного звания в крестьяне. Синод отказывает…»

Может быть, только под влиянием вольной печати Филарет и другие столпы церкви, выдержав «провинившегося» два года в заключении, позволили ему сложить с себя монашество и навсегда покинуть «их ряды»…

Так продолжается «заочный поединок»… За несколько тысяч верст от Москвы Герцен продолжает быть свободным оком России, которое все видит и проникает во все намерения. Однажды случилась такая история: в Брюсселе служил почтенный русский посол Николай Александрович Орлов, раненный в Крымской войне, сын шефа жандармов (и племянник декабриста Михаила Орлова). С юности его очень волновал вопрос о необходимости отменить телесные наказания, как унижающие человеческое достоинство. Однажды он посылает записку о том на царское имя. Документ был передан Александром II на рассмотрение Филарету, все, конечно, держалось в глубоком секрете… И вот архипастырь приготовил ответ Орлову: «Записку о телесных наказаниях с христианской точки зрения», где было одиннадцать возражений против отмены розог в России; среди доводов митрополита были, например, такие: «Раньше, когда были очень тяжелые наказания за преступления, то многие, пройдя через эти наказания, очищались и становились лучше, а если отменить эти наказания, то как же преступник будет очищаться?»

Другой довод — еще более иезуитский: если не бить, надо расширять тюрьмы, а тюрьмы лягут тяжким бременем на народ. Значит, телесные наказания выгодны народу, так как меньше стоят!