Под жёлтым зонтом

– Жаждет, – кивнул Паж. – Потому что это единственный способ освободиться.

– От чего?

– От всего, – туманно ответил он. – Это уж пусть королевич вам рассказывает, если вы когда-нибудь встретитесь с ним. Что маловероятно, конечно.

Потом, словно решившись, он прошептал:

– Наш королевич считает, что человек не может быть счастлив все двадцать четыре часа в сутки. Часто смех – поверхностен, а слезы идут из глубины души. Он полагает, будто люди имеют право сами распоряжаться своими чувствами…

Выпрямившись, Паж громко и уверенно произнес:

– Но это совершенная ересь. И королевич сам это понимает.

Арина несколько раз быстро кивнула и сказала также громко:

– Конечно, ересь.

Оглянувшись, она испуганно вскрикнула:

– Его уводят! Что же вы сидите?!

Не тронувшись с места, Паж печально сказал:

– Нам остается только подглядывать из кустов.

– Ну, уж нет! Я не намерена вот так запросто потерять королевича!

Паж удивился:

– А вам-то что за дело? Вы его впервые видите.

– Да, – растерянно признала Арина. – Действительно странно. Мне почему-то так плохо, будто я теряю главного человека в своей жизни…

– Ну, слава Богу! – сказал Макс, и, подсунув ладонь ей под голову, помог приподняться. – Два обморока за одно утро – это уж слишком.

– Обморок? – она непонимающе озиралась. – Где это мы, Макс?

– Да все там же, возле свалки…

– Там город…

– Какой город?

– Как это какой? Вы же привезли меня сюда, чтобы показать свой тайный город.

Максим добродушно рассмеялся и помахал у нее перед носом рукой:

– Сколько пальцев?

– Отстаньте со своими пальцами! Вы что – смеетесь надо мной?

– Смеюсь. Вы все путаете. Я хотел поискать новые экземпляры для моей коллекции.

– А волшебный напиток?

– Бог с вами! Какой еще волшебный напиток? Это вы о виски?

Арина сердито прикрикнула:

– Это вы меня путаете! Виски мы пили дома. Я все прекрасно помню! А здесь?

Он покачал головой:

– Ничего мы тут не пили. Но если хотите…

– Мне надо к Кириллу, – она оттолкнулась от пыльной земли и, цепляясь за плечо Макса, с трудом поднялась.

– Даже слышать не желаю, – отрезал Максим. – Сейчас мы поедем домой, и я уложу вас в гамаке возле дома. Меня уже пугают ваши обмороки. Хотя я сам, наверное, и виноват – не дал вам даже позавтракать. Привык к беспорядочной жизни.

– Но мне нужно его увидеть! – у нее вдруг плаксиво сорвался голос.

Макс твердо сказал:

– Завтра. Если не передумаете, завтра съездим в город. Не умрете за один день без вашего Кирилла.

Арина с подозрением вгляделась в неровные очертания свалки и спросила:

– У меня правда был обморок?

– Нет, я стукнул вас по голове и изнасиловал, – обиженно ответил Макс.

– Я бы не удивилась… Ладно, поехали домой. Но завтра – вы обещаете?

Он уклончиво предположил:

– Может, мне и самому хочется увидеть Кирилла?

– Чтобы поупражняться на нем в остроумии? Нет уж, больше я вам этого не позволю.

– А с чего вы взяли, что я стану вас слушать? Я и один могу съездить в город.

– Ой, нет! – испугалась она. – Макс, миленький, только со мной, ладно?

Максим снисходительно усмехнулся:

– Вот как с вами надо… При случае объясню этому дурачку. Он понятия не имеет, как вести себя с женщинами.

– Да вы не видели его двадцать лет! – возмутилась Арина. – Что вы знаете о нем сегодняшнем?

– Восемнадцать, – ничуть не смутившись, поправил Макс. – Да хоть сто! Такие, как Кирилл не меняются. У него глаза те же, что в детстве.

И вдруг доверчиво признался:

– Знаете, я ужасно по нему соскучился! Ужасно!

Арина даже рот приоткрыла:

– Да ну? Что-то незаметно было, когда вы встретились.

– Это вы помешали, – сердито буркнул Макс. – Без вас все вышло бы по-другому.

– Значит, вам придется смириться с моим существованием, – дрожа от негодования, сказала Арина. – Потому что я буду рядом с Кириллом всегда.

– Вы так уверены? – спросил Макс и, отвернувшись, пошел к мотоциклу.

Глава 16

Маму радовало, когда я приезжал домой обедать, и она заражала меня своей радостью. От того, что я не был женат, а может, и по другой причине, она продолжала относиться ко мне, как к ребенку, за которым нужен постоянный уход. Когда я звонил ей и предупреждал, что останусь ночевать у Арины, трубка наполнялась тишиной, словно мама была потрясена открытием, что ее сын спит с женщиной. Потом она беспомощно говорила: «Ну ладно… Хорошо, что позвонил». Она не произносила ни слова упрека, а я все равно чувствовал себя виновным в том, что уходил от нее – любящей, к другой – «бессердечной», как она называла мою маленькую рысь.