Под знаком Черного Арахна

Чуть позже, одевшись в «гражданку», вышел на улицу. Утренний осенний Гюмри был очень привлекателен, – в багряные и желтые тона оделись деревья, чистейший горный (все же больше 1500 метров, напомнил себе Алексей) воздух приятно бодрил. На углу его уже ждал Игорь. Подполковник Елисеев был военным контрразведчиком и уже в течение нескольких лет обслуживал военную базу:

– Привет, надеюсь, не завтракал?

– Здравствуй, ну, ты же предупредил. И в чем фишка?

– Сейчас поймешь.

Пройдя пару кварталов, друзья спустились в, источавший вкусные запахи, полуподвальчик. Подошел хозяин, приветливо поздоровался по-армянски с Игорем, представился Алексею: «Ашот». Усадил за один из немногочисленных столиков, смахнул с поверхности несуществующие крошки и ушел на кухню.

– Скоро будет и сюрприз, – засмеялся Игорь, – ты же хаш никогда не пробовал.

– Не пробовал, хоть я здесь уже почти год. А ты-то откуда знаешь?

– Недооцениваешь ты нашу службу, – пару недель назад сам же говорил, что не можешь понять, как можно есть горячий холодец! Вот сейчас и попробуешь.

Появился хозяин с подносом, на котором дымились паром и одуряющим запахом две глубокие тарелки, лежали лаваш и гора разной зелени. Завершала нехитрый натюрморт запотевшая бутылка водка. Сервировка стола заняла пару минут, и вот Игорь уже разливает водку в большие рюмки. Алексей был ошарашен:

– Слушай, ведь еще и семи нет! Какая водка в такую рань?!

– Ну, во-первых, хаш едят только рано утром, мы уже и так припозднились, а во-вторых, нас здесь просто не поймут, если мы его съедим без водки. Да ты не волнуйся, при такой закуске градусы просто не ощутишь. Наслаждайся жизнью, у тебя, ведь, сегодня выходной.

После короткого тоста («Болтать некогда, хаш надо есть горячим», – прокомментировал Елисеев) принялись за еду. «Да, это что – то», – признался сам себе Строков, с аппетитом поглощая обильно приправленное чесноком и специями блюдо. Плотный завтрак занял от силы полчаса. Как и обещал Игорь, водка, действительно, практически, не ощущалась. К друзьям подошел, довольный реакцией гостей на завтрак, Ашот и на хорошем русском заметил:

– Конечно, хаш можно съесть и в Ереване, и в Ванадзоре, но мало туда положить хорошую говядину, главный секрет – в воде. Только на нашей горной, гюмрийской, воде можно приготовить настоящий хаш.

Поблагодарив хозяина и расплатившись, Строков и Елисеев вышли на улицу. Здесь их уже ждал видавший виды «Фольксваген-Пассат», за рулем – пожилой армянин.

– Карета подана, – Игорь сделал широкий жест, – Как и договаривались, едем в Эчмиадзин. А Генрих будет нашим гидом, он – историк.

– Как-то неудобно обращаться к старшему без отчества, – садясь в машину на заднее сиденье, заметил Строков.

– Можно и с отчеством, – ухмыльнулся Генрих, – зовите меня – Генрих Сережаевич.

– Наверное, – Сергеевич, – осторожно уточнил Алексей, который уже, впрочем, несколько привык к экзотике имен, которые некоторые местные жители, ничтоже сумняшеся, присваивали своим отпрыскам. Он вспомнил свое отетерение, когда один из вольнонаемных базы представился Нельсоном, а другой – Пушкиным.

– Нет-нет, именно – Сережаевич, – расхохотался Генрих, – папу звали – Сережа. Ну, и в паспортном столе заморочивались не долго. А меня хотели назвать Гарегином, в честь деда, – наше исконно армянское имя, но мама настояла именно на Генрихе, в честь Гейне. Она у меня – филолог. Дед до сих пор обижается.

– Дед? – удивился Строков, – А сколько ж ему лет?

– А кто ж его знает, – пожал плечами Генрих, – родился, судя по всему, в Первую мировую. А тогда армянам было не до записи новорожденных, турки вырезали целые деревни. Так что дедушке – под сотню. Живет в горах, ест козий и овечий сыр, не откажется и от хорошего шашлыка, пьет вино, чачу. А вот табак и коньяк и на дух не переносит.

Историк оказался прекрасным рассказчиком, и полутарочасовый путь до Эчмиадзина промелькнул незаметно.

– А вот и «место сошествия Единорожденного», так с армянского переводится Эчмиадзин, – заметил Генрих, входя с друзьями на территорию древнего собора. – Здесь, по легенде, Христос сошел с неба с огненным молотом в руках и указал место для постройки собора. В 303 году, на месте древнего языческого храма, и была заложена церковь. Здесь – резиденция армянского патриарха – католикоса всех армян. Ныне это – Гарегин Второй. А вон там, подальше – его дворец. А у входа в резиденцию католикоса, видите, – «ворота Трдата». Хотя они многократно перестраивались, но в их основании сохранились каменные блоки IV века. Полагают, что на месте этих ворот размещался дворец армянских царей.

Экскурсия продолжалась несколько часов. Осмотрели и музей, и древние хачкары (каменные стелы с резным изображением креста, – Авт.). В том числе, и, установленный недавно, современный хачкар – жертвам геноцида 1915 года. А в конце Генрих познакомил их с одним из местных священнослужителей, своим дальним родственником. Сурового вида старец внимательно осмотрел гостей. Надолго задержал взгляд на Строкове, спросил:

– Русский? Крещен?