Под знаком «Если»

– Салли, – проворчал он, – твое любопытство доведет тебя когда-нибудь до беды. Сейчас война, и женское любопытство не может быть оправданием для выкачивания информации из офицеров. Я знаю, что ты – свой человек, но другие могут тебе не доверять. Ты не боишься предстать перед трибуналом как азиатская шпионка просто потому, что задаешь слишком много вопросов?

– Может, я и есть шпионка, – сказала девушка, поднимая подведенные брови.

– Это не тема для шуток, Салли. Людей ставят к стенке и за меньшие проступки.

– Видно, что капитан Касс читает тебе лекции, – сухо заметила девушка.

– Откуда… – начал Листер и прикусил губу.

– Откуда я знаю? О, я читаю мужчин как книгу – как любая женщина. Я не нравлюсь капитану Кассу. А мне не нравятся мужчины, которым я не нравлюсь.

Она красиво надула губки.

– Я рад, что ты ему не нравишься. – Листер улыбнулся. – Меня бы вполне устроило, если бы ты никому не нравилась, кроме меня.

* * *

Листер вспомнил этот разговор на следующий вечер, когда Касс шумно ввалился в его лабораторию, где он допоздна работал над очередным анализом.

– Ну и бардак с этими водорослями, – заметил Касс, сощурив глаза на экспериментальный бак Листера. – Говорят, этот хлам засоряет атлантические гавани.

– Черт возьми, сами можете поутру прогуляться к Золотым Воротам[24], – ответил Листер и вернулся к деталям последних новостей: начал изучать перечень разрушений на северо-западе; список судов, натыканных повсюду, даже в открытом море, особенно в северной части Тихого океана.

Но капитан Касс, казалось, не слушал его. Он наклонился над столом Листера и изучал один из снимков, лежащих под оргстеклом, покрывающим весь стол.

– Что это? – наконец резким голосом спросил он.

– Всего лишь любительское фото Салли. Не очень хороший снимок, печать стерлась.

– Гм-м-м! – пробормотал капитан, прищурившись, а потом брякнул совершенно не к месту. – А есть у вас хоть какая-то теория о том, что могло породить эти чудовищные водоросли?

– Да, – признался ученый, задумчиво поджав губы. – Но я не хотел бы высказывать свои догадки. Когда я точно буду уверен, что прав, я обо всем доложу в Вашингтон… а не службе разведки.

– Хорошо, раз вы ничего не хотите рассказать службе разведки, она сама вам кое-что расскажет… для вашей же собственной пользы. Послушайте внимательно, авось пригодиться. Перед войной я целых три года занимал должность атташе в Харбине при дипломатической миссии. Тогда я отлично изучил восточную столицу Хана Харбин. Возможно, вы никогда не слышали о женщине, которую зовут принцесса Стефания… Или все таки слышали о такой?

– Да. Только она тут при чем?

– Подождите минутку. Стефания – дочь Дмитрия Казарова, канцлера Хана. Он был убит пятнадцать лет назад во время Японской революции, и сам Хан помогал Стефании занять достойное место в обществе. Она не стала любимицей народа, но в городах вроде Харбина люди до сих пор о ней перешептываются. А говорят они о том, что Хан дал этой Стефании довольно странное образование… очень странное.

– Что вы имеете в виду?

– Я хочу сказать, что он вырастил из нее самого грандиозного шпиона за всю историю цивилизации. Она говорит на всех широко распространенных языках, и говорит так хорошо, словно они ей родные. Она с легкостью может овладеть любой ситуацией. Она в совершенстве знает военную науку, так что моментально может идентифицировать важную информацию. А ко всему этому надо прибавить, что она очень красивая девушка и отлично разбирается в мужчинах. Но прежде всего… я специально это подчеркиваю… она умеет быть холодной, бессердечной, и понятия «любовь» для нее не существует. Она может претвориться влюбленной, но в сердце ее только одно желание – служить Азии!

– Я не вижу…

– Сейчас поймете. Когда Стефании исполнилось шестнадцать… это было три года назад в Харбине… Хан запретил ей появляться публично, чтобы потом иностранные резиденты не смогли ее узнать. Когда же она выходила из дома, в радиусе пятисот футов вокруг нее не было ни единого человека. А потом правитель сделал так, что не осталось в живых вообще ни одного человека из тех, кто видел ее и мог бы опознать. Но у меня необычное зрение, как у наблюдателя с вертолета, – усмехнулся Касс. – Таких, как она, я узнаю сразу. Однажды я видел ее в очки ночного видения. Она красива, без сомнения.

– Подозреваю, сэр, что вы хотите сообщить нечто, что очень меня расстроит, – мрачно пробормотал мистер Листер.

– Возможно. В любом случае, с тех пор как началась война, ходят слухи о прекрасной азиатской женщине-шпионе… Ночной Тени. Что до меня, то я считаю, что Ночная Тень никто иная, как принцесса Стефания. А что до всего остального, то скажу вам: Салли Амбер очень напоминает мне эту Стефанию!

– Да вы сошли с ума! – фыркнул Листер, неожиданно голос его стал громким и звонким. – Это просто смешно! Салли никакая ни азиатка. Она что, напоминает женщин Востока? У нее кожа белая, как мрамор… естественно, та ее часть, что не скрыта загаром. По-английски она говорит безупречно. Ее глаза…