Под знаком феникса

Сегодня «Лаэ» привез к нему на дачу свежий номер «Правды» — передовица разразилась большой статьей по поводу дружбы между СССР и ГДР, опубликовав старую фотографию десятилетней давности, где рядом с Брежневым и Андроповым был заснят Хонеккер. Это был долгожданный знак — Москва четко сигнализировала, что все письма получены, подсчитаны правильно, ничего не пропало. И главное — упомянув в статье Эрнста Тельмана и «Рот Фронт», уже Лубянка давала понять, что по всем предателям приняты самые жесткие меры.

«Попал Резунчик, не будет «Виктора Суворова» — иудам свойственно прикрываться громкими именами. Не напишет «Аквариума», «Ледокола» и прочих романов, хотя за него их сотворят другие, в Лондоне — тема ведь как раз в канву. Вот вам Сталин — поджигатель мировой войны, а в Лондоне все белые пушистые, светоч демократии с огромной колониальной империей. Если не расстреляют, то сильно повезет «грызуну». Хоть что-то успел сделать полезное, предатели должны отвечать».

Думалось лениво, да он и не хотел размышлять, нежась на полке. Мысли крутились вокруг Эльзы — все эти недели девчонка вела с ним себя как чужая, в школе держалась отстраненно, не разрешала себя провожать — какие там поцелуи, за руку подержаться не разрешала. Все расспросы отметала категорично, и он ее поневоле оставил в покое. Но что самое странное, она вела себя также с дедушкой, все делала по дому, но почти перестала с ним разговаривать — «Лаэ» даже сказал, что она дуется на него, как «мышь на крупу», и затейливо выругался, говоря о непредсказуемости девиц, которые непонятно на что могут обижаться.

— Эльза, какая же ты дуреха. Обижаешься, что секреты от тебя завели, и не понимаешь ничегошеньки — а ведь правда погубить легко может. Подальше тебя от всего этого держать нужно. Хотя…

Павел задумался — девчонка как нельзя лучше подходила в качестве напарника и товарища. На одинокого парня прохожие обратят внимание, на целующуюся парочку никогда — таких везде полно, лето. Хотелось любви до скрежета зубовного, он тянулся к ней всей душой, но теперь понимал, что этого лучше не делать. С кем угодно, но только не с ней — ее жизнь и благополучие было дороже всего.

— Не судьба нам быть вместе и во второй раз, — пробормотал Павел, и перевернулся на бок. Расслабился — стало хорошо, начала накатывать дремота. И он не заметил, как отключился на несколько минут…

— Что такое?!

Звук шагов, тихих и осторожных, ворвался в голову тревожным набатом — сонливость отхлынула, как волна с прибойного камня. Он уселся на полке, когда дверь в предбанник, в котором кроме небольшой софы ничего не вместилось, не считать же многочисленные крючки для полотенец с халатами, мочалок и веников.

— Кто там?

Павел прикусил губу — соседи никогда не позволяли такие вольности, а если бы пришли из «конторы», то действовали бы совсем иначе.

— Это я, родной…

Негромкий голос Эльзы, с таким теплым и милым придыханием буквально придавил его к полке. Он смог только промямлить:

— Эльза но ведь вечер, как ты добралась?

— Последним автобусом, — послышался ответ, девушка чем-то шуршала в предбаннике. — Меня послал дедушка…

— Что с Альбертом Генриховичем?! Что он велел мне передать…

Слова застыли в глотке — дверь открылась, и в парилку зашла обнаженная Эльза, настолько красивая и обворожительная, что он только замычал. В полумраке ее тело отсвечивало перламутром, округлая грудь с вишенками вздернутых сосков притягивала взгляд, манил рыжеватый пушок в паху — картина буквально поразила его.

Павел торопливо повернувшись к ней боком, и быстро закинув ногу на ногу, чтобы девчонка не увидела естественной реакции его организма, столько времени обходившегося без женской ласки. Но Эльза словно не заметила его суматошной реакции, подошла вплотную, крепко обняла и он всем боком почувствовал ее обжигающую упругую грудь. Она обвивала шею руками, и горячо задышала в ухо:

— Я все знаю, не удивляйся. А дедушка… «Лаэ» сказал, что браки по любви заключаются на небесах, а не в ЗАГСе. Я твоя, вся твоя — с этой минуты, а ты мой, и только мой!

И тут девчонка принялась ласкать его с такой яростью, что он оторопел, но через несколько секунд ответил ей с тем же пылом нерастраченной юности. Влюбленные встретились губами, их поцелуй надолго затянулся, пока не перехватило дыхание. А руки жили своей особой жизнью, лаская друг друга даже в тех местах, которые в нынешней литературе стараются не описывать. От нахлынувшей страсти они буквально обезумели…

Глава 28

— Зачем мне оружие, Эля?