Под знаком феникса

Луч фонарика осветил три каменных саркофага, накрытых плитами, поверх которой лежали шпаги времен Северной войны с витыми эфесами, тут никаких сомнений не было, видел в музее такие же. И обрывки ткани, шитые серебряной нитью и мишурой на кистях — судя по всему бывшие когда-то офицерскими шарфами.

— Офигеть! «Лаэ» — я вниз, тут захоронения еще со времен шведов, шпаги и шарфы лежат. Собственным глазам я не поверю, такое узреть — надобно потрогать и посмотреть!

— Лучше не прикасайся, вместе посмотрим!

В голосе пожилого эстонца, обычно сдержанном и спокойном, прозвучало еле сдерживаемое волнение. А Павел уже нырнул головой вниз, дотянувшись руками до каменных плит. Оперся на ладони и втянул тело, опустив ноги. Уселся между саркофагами на корточки, чуть не касаясь макушкой каменного свода, что нависал над головой.

Три гробницы стояли рядышком, две у каменных стен, третья посередине, с узкими проходами по сторонам. Была и четвертая, в «ногах», но пустая, каменная плита приставлена рядом, словно ожидала будущего погребения в саркофаге, но так почему-то не состоявшегося.

— Не может быть!

Голос эстонца за спиной явственно дрожал, ветеран едва сдерживал волнение. Да и вид у него был донельзя удивленным, а глаза расширились до максимально возможных размеров, данных ему природой. Наконец, после долгой паузы, эстонец еле слышно произнес:

— Выходит, записи про майора Розена действительно правдивы, раз его саркофаг пустой стоит. А вот в этом, центральном, был погребен капитан Юлештерна, его родственник, убитый в семисотом году в сражении с гвардейцами царя Петра. В двух других гробницах тоже павшие в том сражении шведские офицеры армии короля Карла XII…

Глава 31

— С этого места поподробнее, Альберт — кто такой Розен, почему он решил быть похороненным именно здесь, и почему в сем саркофаге его останков не оказалось?

Павел посмотрел на три других погребальных плиты — на них готической вязью были высечены только имена, и более ничего — ни дат жизни и смерти, ни сопроводительной или нравоучительной эпитафии, либо какого-нибудь орнамента в виде дубовых листьев.

Да и зачем слова с изображениями нужны, если их с лихвою восполняли дворянские шпаги, длинные, и судя по виду, весьма тяжелые. Павел даже взял одну, ножны оказались на удивление крепкие, не рассыпались, хотя время к ним было беспощадно. Потянул клинок — узкий, но толстый, ромбовидного сечения, сталь тронута ржавчиной. Хмыкнул, потерев пальцем, благо руки были в перчатках.

— Их реставрировать надо, от ржавчины очистить, отполировать сталь, рукояти новые, накладки к гарде приладить. Хотя…

Павел призадумался, покачав головой. Окинул саркофаги взглядом, луч фонарика отражался на эфесах блеском. Пробормотал:

— Не стоит, пусть лежат, где находятся. Видишь ли, «Лаэ», это их оружие, пролежавшее с ними уйму лет. Другим оно принесет несчастье, даже если они продадут шпаги антикварам. Нам не стоит их забирать с собою, пусть останутся вместе с ними. Потеряв жизнь, офицеры не потеряли свое оружие, это стоит ценить…

— Я рад, что ты согласен со мною, — кивнул эстонец. — Времени прошло почти три века, нет места ненависти, тем более между далекими потомками. Пусть покоятся с миром. Ведь так, Эльза?

Последнее относилось к девчонке, которая была столь же любопытна, как и все представительницы слабой половины людского рода. Эстонка пролезла в гробницу лишь наполовину, и с нескрываемым интересом разглядывала низкое подземелье, где можно было только сидеть на каменном полу. Видимо, это ее и пугало, так как глаза на сером от пыли лице были расширены, и блестели отнюдь не отвагой.

— Да, дедушка, мне как-то не по душе тут находиться. Потолок давит, будто сама в могиле оказалась!

— Тогда и мы наверх поднимемся, мы тут на самом деле в гробнице. А живым не место с мертвыми!

Ветеран легко выбрался из крипты, а Павел еще раз повел лучом фонарика по лежащим шпагам. Пробормотал:

— Скажи это археологам — они бы уже прыгали от счастья, снимая плиты. Хорошо, что у меня нет к такому любопытства. Не хотелось бы, чтобы кто-то мою черепушку в руках держал и говорил типа «бедный Ерик». Тьфу, придет же на язык такое!

Никритин выбрался через лаз наверх, небрежно пошутил:

— Проблемы всех кладоискателей — сидеть внутри и думать, что уронят плиту сверху, навалят на нее камений, и четвертый саркофаг получит своего обладателя. Богатства лучше делить на двоих, чем на троих — сплошная выгода и прагматизм. Как говорят американцы в подобных случаях — ничего личного, это только бизнес!

— Да ну тебя, с твоими шутками, милый, — фыркнула Эльза, и произнесла чуть дрожащим голосом:

— Может быть, наверх поднимемся? А то как-то жутковато здесь — темно и мрачно, да запах стоит нехороший. Мне кажется, что сейчас стенка склепа вверху развалится, и нас тут погребет…