Под знаком кометы

Но в эти благостные расчеты может внести свои коррективы комета, если упадет в густонаселенной местности, а особенно на крупный город. Как написано в установочной указивке, в предполагаемой зоне поражения – вся территория Европы и большая часть Российской империи. Сейчас, когда по факту выбор будущей жертвы удара свершился, но нам он пока неизвестен, в груди как-то особенно беспокойно и нехорошо. Волей-неволей думаешь: вдруг удар придется по Санкт-Петербургу и Кронштадту, и лично нам знакомые приятные люди превратятся в безликие «жертвы стихийного бедствия»? Мороз по коже и мурашки по спине – при полном осознании того, что воспрепятствовать такому удару нам просто нечем. Даже в нашем родном мире защитить от подобной угрозы можно было бы разве что Москву. Остановить такую бандуру, чьи размерности исчисляются в километрах, возможно только позиционным районом ПРО с ракетами, оснащенными термоядерными боеголовками. Групповой пуск на встречном курсе – и тогда, даже если одна ракета из всех попадет в цель, она уничтожит ее с гарантией. Но тут нет ни противоракет, ни ядерных боеголовок, следовательно, какой бы город ни попал под удар кометы, он будет перед ним абсолютно беззащитен – точно так же, как были беззащитны перед ковровыми американскими бомбардировками Дрезден, Токио, Ханой, Багдад и Белград.

Время, отведенное на вычисления, истекло. Мичманцы, колдовавшие над ноутбуком, сделали знак Андрею Петровичу (капраз Бельцов командир штурманской БЧ-1) – тот подошел, посмотрел результат и на неплохом английском (штурманам, общающимся с международными навигационными службами, разговорный английский язык необходим по долгу службы) сказал:

– Господа, позвольте представиться. Я – кэптен Эндрю Бельцов, служу на этом корабле старшим штурманом и по совместительству главным охотником за кометами. Итак, джентльмены, вы все можете облегченно выдохнуть. Период обращения кометы после ее торможения в атмосфере составит сорок девять часов, большая ось эллипса рассеивания проляжет от острова Пуэрто-Рико в Карибском море до центра Гудзонова залива, малая ось через Нью-Йорк проходит от Бостона до Вашингтона. Восемьдесят процентов накрываемой территории – морские просторы или безлюдная тайга, двадцать процентов – густонаселеннейшая территория Восточного побережья США, на которой точкой наивысшей концентрации людей является четырехмиллионный Нью-Йорк, лежащий в самом перекрестье прицела кометы. И все – понимайте как можете…

– Если Господь будет милостив к малым сим из числа грешного народа, – хмыкнул адмирал Тирпиц, – то комета взорвется над Атлантическим океаном, канадской тайгой или Гудзоновым заливом. В противном случае жертвы будут исчисляться, возможно, даже десятками тысяч…

– Вы, герр Альфред, – сказал капраз Бельцов, – слишком оптимистичны. Если подставить характеристики взрыва кометы случившегося в нашей истории в программу для обсчета воздействия спецбоеприпасов и назначить точкой взрыва строящийся Манхэттенский мост, то все четыре миллиона нью-йоркцев засчитываются в безвозвратные потери. И еще два миллиона жителей пригородов и окрестностей получат ранения различной степени тяжести, от которых часть из них умрет в срок от тех дней до месяца. А вы говорите о десятках тысяч.

– О Майн Гот! – воскликнул профессор Архенгольд. – Герр Бельцофф, но это же ужасно! Такие жертвы не укладываются в уме у цивилизованного человека!

– В уме у цивилизованного человека много чего не укладывается, герр Архенгольд, – немного раздраженно сказал я. – Особенно если такое же количество народа становится жертвами бездумно развязанной войны, а не слепой стихии. Танец с саблями, который мы плясали на протяжении последнего года, как раз и должен был отменить самый плохой сценарий, заменив всеобщее побоище кабацкой дракой. В противном случае одни цивилизованные люди, охваченные иррациональным безумием, убивали бы настолько же безумных других цивилизованных людей, а ужасаться их деяниям пришлось бы будущим поколениям. Увы, но немцы были бы в первых рядах этой кровавой вакханалии – и как палачи, и как жертвы.

– К сожалению, герр Никольски прав, – поддержал меня адмирал Тирпиц, – такое развитие событий, когда люди устали бы ужасаться миллионным жертвам, было вполне вероятно. Но поджигателей той войны три месяца назад осудили в Мюнхене к пожизненному заключению, а остальных, будто драчливых мальчишек, развели по углам. И я об этом не жалею, потому что для Германии конфигурация союзников и противников была бы в той войне абсолютно проигрышной.