Под знаком огня

– Чего ты веселишься, твои сородичи ведь.

Веселье мгновенно улетучилось, и я поперхнулась собственным смехом:

– В смысле – мои сородичи?!

– Вампиры – это первые из пришлых. Вас еще с начала времен на континент выкидывают. Разумный народ там не живет – по тем землям ходит зараза. Некоторые из вас подцепили ее. Тела умертвились, а сами стали кровью питаться.

Я замолчала, осмысливая услышанное. Надо скорее делать ноги отсюда, а иначе это действительно плохо кончится.

– Надеюсь, не к ним меня отправят, если оправдают?

– Не, так там же и нормальные есть, как ты, – и Салас тут же сморщился, усомнившись в собственном заявлении о моей адекватности. – Волховка древняя нашла способ остановить распространение заразы. Всех пораженных попытались излечить, но не вышло – какие-то мутации… Отселили их на самый непригодный для житья участок и отгородились двумя стенами – каменной и магической. Слева она прилегает к горе, справа – лежит до самого океана. Знания защитные волховки из поколения в поколение передают своим дочерям. С их помощью удерживается ограда от кровососов. Питаются гады зверьем, а кому удается до острова доплыть – на наших охотятся – в тумане засады устраивают. Но не часто. Грифоны и медведи патруль держат каждодневный. Не дают тварям подобраться к населению. Ипостаси – то имеют только правящие и к ним приближенные. Обычным жителям острова вампиров не одолеть.

Чем больше информации я получала о месте, в котором оказалась и о его обитателях, тем прочнее во мне крепло желание просто сорваться с места и бежать без оглядки. Но в этом же заключалась и главная проблема – без оглядки я попаду либо в руки кровожадным вампирам, либо меня зашибут свирепые медведи, либо опять же – порешат грифоны раньше времени. Стало жутко и захотела просто свернуться калачиком и заснуть, а потом открыть глаза, и чтобы весь этот кошмар рассеялся. Я на автомате сунула руки в карманы холодной мокрой куртки только сейчас ощутив всем телом неприятное прикосновение сырой ткани ко всем его частям. Раньше было как – то не до этого. Я сглотнула сухой ком. Оглянулась назад, окидывая взором дворец грифонов, огромным обсидиановым сталактитом выстреливающий в небо из скалы.

– Ладно… Что там говоришь, с враждующими кланами? – попыталась отвлечься я, смещая фокус со своего фатального положения на историю острова.

– Кланы всегда не ладили, но в тот раз медведица Вероника – дочь правителя, полюбила грифона Ярца. Легенда говорит, что был Ярц огнекрылым. Только теперь, за прошествием времен, никто уже не знает, что это значило. А он ее полюбил в ответ. И вот устали они таиться и решили пожениться. Отец Вероники пришел в ярость. Он запретил дочери знаться с грифоном. Она молила его, но он настаивал, что внутри таких браков рождаются страшные монстры – не грифоны и не медведи, а выродки. Но всем известно, что это была ложь. Легенда говорит, что семьи такие существовали, но бежали с острова, чтобы не снискать гнев владык. А рождались у них не уродцы, а обоюдокровые, что по желанию могли принять любую из двух ипостасей. Медведи и грифоны боялись таких детей. Могущество их можно только представить. Вот и пресекали на корню конкурентов. И Вероника понимала это. Союз на уровне владык означал бы полное слияние и потерю контроля. Отец ее не был готов делить и тем более – уступать власть и статус. И правитель медведей, верный своим принципам, вызвал Ярца на бой. Долго сражались они, раны понаставили друг другу такие, что любой другой на их месте не выжил бы. И вот когда уже никто не ждал, что оба поднимутся, медведь нанес последний удар. Ярц был молод, силен и бесстрашен. Но лежа на земле, у грифона меньше шансов, чем в воздухе. Медведь его просто раздавил. Кинулась Вероника прочь с площади и горевала всю ночь, а на следующее утро вызвала на поединок отца и убила. Схватка была не долгой. Правитель не мог сопротивляться собственной дочери… К тому же был сильно ранен Ярцем и Вероника порешила его…

Я слушала, широко распахнув глаза, не зная, чему больше удивляться – силе любви или жажде мести собственному отцу за возлюбленного. Все-таки нравы на острове суровые, что не добавляло веры в благоприятный исход моей собственной ситуации.