Под знаком полумесяца

Он еще и хлопает меня по лицу своей потной ладошкой. Это не больно, но очень противно. Я невольно строю гримасу.

— Не нравится, — радостно говорит полноватый, — ей не нравится, — он неожиданно больно сжимает мне скулы и резко отпускает меня, — ничего, — обещает мне этот тип, — тебе у нас понравится. Я тебе обещаю.

— Хватит, — говорит высокий, — отойди. У нас с этой дамой будет другой разговор.

Полноватый пожимает плечами и отходит. Высокий подходит ближе, смотрит на меня.

— У тебя есть дочка. — Он не спрашивает. Он утверждает.

Пока я еще способна молчать.

— Мы привезем ее сюда, — говорит мне этот тип, и я чувствую, что могу разорвать веревки, которыми связана, и задушить этого типа. Но это всего лишь прелюдия.

— У нас мало времени, — говорит мне высокий, — поэтому слушай внимательно. Девочку твою мы не будем трогать, если ты будешь вести себя нормально и правильно. Твоя жизнь нам не нужна. Все, что мы хотели узнать про тебя, мы уже знаем. Нам нужен этот еврей, который приехал к нам и с которым ты уже столько дней работаешь.

— Какой еврей? — Может, попытаться прикинуться дурочкой.

Но моя попытка обречена на провал. Высокий откровенно улыбается.

— Не нужно так грубо, — говорит он мне, — Яков Аронович Гольдфарб, который выдает себя за литературоведа. Я даже не знаю, как его настоящее имя и кто он на самом деле. Но ты все знаешь. Мне неинтересно ни его имя, ни его профессия. Я хочу его найти и с ним поговорить. Или найти и убить. Оба варианта меня устраивают. А тебя что больше устраивает?

Я молчу. Понимаю, что меня все равно заставят говорить. И у этих типов может не быть никаких лекарственных препаратов. Меня просто забьют и заставят все рассказать. Я, конечно, человек терпеливый, но до определенного момента. А ведь они вполне способны украсть и мою дочь, которую сейчас никто и не думает охранять. Поэтому мне нужно отвечать, чтобы хотя бы выиграть время.

— Вы его похитили, — вспоминаю я события сегодняшней ночи.

— Откуда похитили? — не понимает высокий.

— Из отеля, — мне легко говорить, ведь я совсем не лгу, — вы убили кого-то в отеле и забрали Гольдфарба.

Высокий с сомнением смотрит на меня, потом поворачивается к своему напарнику, стоящему в стороне.

— Иди сюда, — зовет он его.

Тот подходит ближе.

— Что у вас случилось в отеле? — спрашивает высокий.

— Ничего не случилось, — отвечает полноватый, — мы приехали, а этот еврей уже сбежал.

— Ты слышала, — спрашивает меня высокий, — он сам сбежал…

— И по дороге убил сотрудника отеля? — У меня пока есть силы с ним пикироваться.

Он снова смотрит на полноватого. Тот достает телефон и отходит в сторону. Потом долго с кем-то говорит. Я так и думала. У него гортанный голос и он явно приехал из Дагестана. Высокий терпеливо ждет. Потом негромко мне говорит:

— Ты ведь молодая женщина и должна все сама понимать. Мы тебя мучить не будем. И пытать тебя никто не собирается. Просто пущу по кругу. Человек десять молодых мужчин и ты одна. Клянусь, что ты будешь умолять меня о смерти.

Он показывает на грязный матрас и на двух охранников. Такое зрелище может вызвать только отвращение. Но я молчу, пока молчу. Когда угрожают, это не так страшно. Страшнее будет, когда перейдут к делу. Полноватый возвращается, и по его лицу я понимаю, что у них дела идут не совсем так, как они планировали. Полноватый что-то негромко говорит высокому. Долго говорит, высокий его несколько раз перебивает, задает какие-то вопросы. Потом резко поворачивается ко мне.

— Куда он мог исчезнуть? Куда он сбежал?

— Откуда я знаю? Я всю ночь пролежала на вашем вонючем матрасе, — напоминаю я ему.

Он улыбается. Почему-то ему весело.

— Матрас действительно дурно пахнет, — соглашается он, — если скажешь правду, я его поменяю. Куда сбежал Гольдфарб?

— Не будьте идиотами, — с удовольствием говорю я ему, — подумайте сами. Как я могла узнать об этом, находясь здесь? Вы же можете логично рассуждать.

Они все знают. И про Гольдфарба тоже. Значит, среди нас действительно есть их осведомитель. Но с другой стороны, кого там убили вчера в отеле и куда действительно исчез Яков Аронович, если они тоже его ищут?

— Как его найти? — спрашивает высокий.

— Не знаю, — у меня болят руки, так крепко мне их связали.

Высокий смотрит на полноватого, словно дает ему отмашку. Или задает безмолвный вопрос. Тот вспыхивает.

— Она все врет, — убежденно говорит он и подходит ко мне, чтобы ударить меня по лицу. Сильно и больно. Я чувствую, как горит щека. Кажется, он даже рассек мне губу.

— Говори, — требует полноватый.

— Пошел ты… — Сама не знаю, откуда у меня взялась эта храбрость. Или злость. Или обида. Меня никто и никогда так расчетливо не бил по лицу. Чтобы не только было больно, но и унизительно.

Полноватый улыбается. Как удобно допрашивать связанную женщину, над которой можно издеваться. Он протягивает руку и больно сжимает мне грудь. Затем рука ползет вниз. Если я заплачу, то доставлю этому мерзавцу удовольствие. Поэтому буду терпеть, чтобы он со мной ни делал. Но он больно щиплет меня за мягкое место ниже спины и убирает руку. Спасибо и на этом.