Под знаком полумесяца

— Вы считаете, что кто-то из них мог слить информацию по нашей группе? — Это уже абсолютно невозможно. Во всяком случае, я так считаю.

— Нужно проверять, — уклоняется от ответа Кафаров, — мы до сих пор не совсем понимаем, каким образом наши оппоненты планируют совершить свой террористический акт в самом «Кристалл-холле». Ведь там будут несколько линий охраны, все билеты выписываются по предъявлению паспортов, каждого посетителя будут тщательно проверять. Но они упрямо готовятся.

Я смотрю на него и перевожу взгляд на Арифа. Получается, что Ариф настоящий герой. Он сознательно пошел на сотрудничество, рискуя быть обвиненным в измене и предательстве. И рискуя жизнью, приехал меня спасать. Представляю, как ему было плохо, когда он узнал о смерти Шамиля, которого они не смогли спасти! Кафаров смотрит на меня. Кажется, он опять читает мои мысли.

— Теперь все поняла? — уточняет он.

Я молча киваю. Потом встаю и подхожу к Арифу.

— Извини меня, — говорю я ему, — но твой «плацдарм» оказался таким тяжелым.

— Это ты извини меня, — поднимается он со стула, — я не предполагал, что они посмеют и тебя похитить. Видимо, они нам не до конца доверяли и хотели любым способом получить Гольдфарба. Он был им слишком нужен, и они пошли на такой риск, решив захватить и тебя. А твой телефон они забрали, чтобы проверить все поступающие телефонные звонки.

Я обнимаю Арифа и начинаю плакать. Мне жалко Шамиля, жалко сбежавшую с мужем Люду, жалко себя, жалко Арифа. И даже жалко Самира Бехбудова, который остается последним подозреваемым. Ариф гладит меня по голове и пытается успокоить. В этот момент звонит телефон Кафарова. Тот поднимает аппарат и через минуту немного торжественно объявляет:

— Позвонил Яков Аронович. Он находится в израильском посольстве. Подтвердил, что именно один из его сотрудников, прибывших в Баку под видом туриста, устранил осведомителя террористов. И подчеркивает, что мы обязаны довести нашу игру до конца и выяснить «крота» в нашем окружении, а также планы террористов по срыву конкурса «Евровидения».

— У нас еще тринадцать дней, — вспомнила я.

— Нет, — сразу возразил Кафаров, — у нас осталось только два дня. Это все, о чем я смог договориться с нашим куратором. Если за два дня мы не найдем «крота» и не вычислим террористов, нас отстранят от проведения операции и начнут тотальную зачистку, которая может ничего не дать.

Глава 21

Когда полковник сказал, что осталось два дня, я подумала, что он шутит. Ведь понятно, что террористы должны активизироваться именно ближе к началу конкурса «Евровидения», и вычислить их задолго до проведения самого конкурса практически невозможно. Но у нас действительно оставалось два дня. И генерал, заместитель министра, который был нашим куратором и бывшим учеником Кафарова, все время торопил Микаила Алиевича. Мы понимали всю сложность задачи. В обеспечении безопасности конкурса «Евровидения» мы были главной линией обороны.

Больше ждать мы не могли. Яков Аронович приехал к нам и рассказал о событиях той ночи. Под видом сотрудника службы сервиса за ним следил осведомитель террористов. И сразу несколько агентов МОССАДа одновременно следили за ним и за самим Гольдфарбом. Именно они убрали этого осведомителя и вывезли нашего гостя в свое посольство. Теперь следовало завершать операцию. Оставалось только проверить всех, кто мог быть причастен к утечке информации. Признаюсь честно, что это было нелегко. Наш куратор устроил скандал полковнику Кафарову, требуя конкретного результата. И полковник пошел на необычный эксперимент. Такая обычная проверка, если бы она не касалась в первую очередь наших руководителей. Но, если рассуждать здраво, это был единственный реальный путь, когда в течение достаточно короткого срока можно было вычислить «крота» и решить все поставленные задачи.