Под знаком полумесяца

Меня зовут Кеклик. У нас это довольно распространенное имя. Хотя на самом деле так называется куропатка. Каменная куропатка, как сказано в энциклопедиях. Но это довольно симпатичные птички и поэтому подобное имя прижилось у нас и им часто называют девочек. Вот и меня в детстве отец назвал куропаточкой. И я стала Кеклик Алиева, именно на эти имя и фамилию были выписаны мои документы в семьдесят шестом году, когда я родилась. У нас в Азербайджане фамилия Алиевых не просто самая распространенная. Можно смело сказать, что в России все Ивановы, Петровы и Сидоровы в общей массе составляют гораздо меньший процент от числа общих русских фамилий, чем Алиевы в Азербайджане. Это связано с религией, при которой особо почитался имам Али, зять Пророка, женатый на его дочери. И конечно, его сын Гусейн, внук Пророка, умерщвленный врагами и почитаемый мусульманами-шиитами как истинный наследник Мухаммеда. Именно поэтому после Алиевых у нас больше всего Гусейновых и Мамедовых. Ну а потом идут фамилии – Бабаевых и Абдуллаевых, что тоже понятно. В первом случае «баба» (ударение на втором слоге) – это отец или дед, смотря на каком из тюркских языков вы это говорите, а во втором – так звали отца Пророка. Вот и получается, что почти все самые распространенные фамилии в Азербайджане так или иначе связаны с религией. Наверное, ничего иного и не могло быть, учитывая, что мусульманство пришло на земли Азербайджана вместе с арабами еще в девятом веке нашей эры. А шиизм вообще господствующая религия в Иране и Азербайджане, что тоже связано с нашей историей и культурой.

Мой отец – Надир Агаевич Алиев, работал нефтяником на промыслах, был мастером, затем заместителем руководителя нефтегазодобываюшего управления, имел ордена и медали, даже избирался депутатом городского совета два раза. Ему было уже за сорок, когда я родилась. Моя мать была на восемь лет его младше. Когда они познакомились и поженились, ей было только двадцать четыре, а ему уже тридцать два. Сначала родились двое моих старших братьев – Мансур и Расул. А еще через несколько лет родилась и я. Мансуру было уже восемь, а Расулу шесть, когда я появилась на свет. Родители хотели девочку и получили вот такой своеобразный подарок уже в достаточно зрелом возрасте. Нужно ли говорить, как сильно они радовались и какое особое положение в семье я заняла с самого рождения. Отцу к этому времени было больше сорока, а матери соответственно тридцать три года. Мама у меня была учительницей русского языка и литературы. Имея троих детей, которых она растила, мама продолжала преподавать, благо школа, где она работала всю жизнь, располагалась по соседству. Зибейда Бабаева, так звали мою маму, из большой многодетной бакинской семьи. Все ее родственники были родом из Мардакян, это дачный пригород Баку, куда многие бакинцы выезжают на лето отдыхать. А отец родом из Нардарана. Это уже другой поселок Баку. Понятно, что родители у меня коренные бакинцы, и я тоже бакинка. У нас традиционно считается, что самые религиозные люди – выходцы из Нардарана, хотя по моему отцу этого не скажешь. Но зато мой дед, его отец, был «Мешади», еще в сороковые годы, во время иранской революции, сумевший посетить Мешхед в Иране и стать «Мешади», что в те годы было практически немыслимо. Может, поэтому его и его детей в Нардаране особенно уважали и до сих пор помнят Мешади Агу, который сумел в советское время совершить паломничество в Мешхед. В Мекку или в Кербелу в те годы попасть было просто невозможно.

В семь лет меня повели в школу, которую уже оканчивал мой старший брат и в которой учился другой брат. Эта была та самая школа, где преподавала моя мама, которая стала и моей учительницей. Более того, даже классным руководителем. Не скажу, что это было легко. Мама была требовательным педагогом и никаких поблажек я от нее не получала. Да я на них и не рассчитывала. Училась я неплохо, хотя иногда получала и тройки. Но гораздо чаще – четверки и пятерки. В школе я была непоседой и даже хулиганистой особой, которую боялись все мальчики нашего класса. Во-первых, у меня была такая мощная поддержка в лице старших братьев, которые могли наказать любого, кто посмел меня обидеть. Во-вторых, мама была нашим классным руководителем. Но честно признаюсь, что я не пользовалась ни помощью братьев, ни покровительством своей мамы. Я старательно зарабатывала свой авторитет и беспощадно дралась с мальчиками, когда нужно было отстоять свою позицию. Мама иногда называла меня «третьим сыном». Я несколько раз приходила домой с синяками и ссадинами. Но на все вопросы братьев и родителей упрямо твердила, что упала, и никогда не называла имен тех, с кем дралась.