Под знаком радуги (СИ)

– Сейчас уже не так, наслоилась новая информация, время меняется очень быстро. Но когда проезжаю по этой улице обязательно останавливаюсь. Там живут мои воспоминания, детство, юность, бабушка с дедушкой, родители. Я знаю там каждый уголок, помню, где стояла коробка с игрушками, и где бабуся прятала свои сигареты и настойку.

– А ты знаешь, мама рассказывала, что её отец – мой дед во время войны был простым солдатом, дошёл до Берлина и даже на разрушенном Рейхстаге нацарапал стёклышком свою фамилию Сафронов. Было бы справедливо, чтобы это памятник поверженной Германии не восстанавливали и не реставрировали, тогда каждый освободитель, который побывал там, мог и через годы гордиться собой. Я, например, хотела бы обнаружить надпись, сделанную дедом, которого никогда не видела.

– Может быть ты и права. Только не все с таким почтением и желанием вспоминают этот исторический факт. Немцев приучили стыдиться этой страницы своей истории. Уже столько времени прошло, выросло несколько поколений, а им всё вдалбливают:

– Вы должны быть толерантными, должны уважать другие нации, другие мнения, должны помогать слабым странам. Немцы уже всё осознали, навели свой «заубер»– порядок в стране, сколько можно их ещё стыдить за то, что произошло почти сто лет назад?

– А тебя бабушка не учила русской поговорке – «кто старое помянет, тому глаз вон, а кто забудет, тому оба!» Я думаю, что амнезия в истории ведёт к повторению.

Подруги много времени проводили вместе, иногда спорили до того, что уже не желали друг с другом знаться, но за ужином мирились, хоть и оставались каждая при своём мнении. У Хельги в запасе оказалось множество занимательных историй, а Ларисе нравилось слушать приятельницу. Казалось, что её жизнь пресная и скучная, а в повествованиях немки мелькали страны, континенты и разные, занимательные судьбы.

В этот день море штормило, волны с грохотом и брызгами накатывали на берег. Лариса то смотрела на стихию, то заглядывала в книгу. Время приближалось к обеду. Пора было переодеваться и отправляться в столовую на открытой террасе. Самое удивительное, что столики оказались пусты. Она огляделась – неужели самая голодная или время перепутала? Вдруг жалюзи на барной стойке с грохотом поднялись, образовался шум и гам. Лара округлила глаза – постояльцы отеля, наряженные в мишуру, клоунские колпаки и держа в руках разноцветные шарики хором громко закричали:

– Хеппи бёздей ту ю! С днём рожденья тебя!

Лариса оглянулась на всякий случай, может за другим столиком кто-то сидит – тот, кому адресованы поздравления. Она выпучила глаза и округлила в немом восторге рот – наконец-то дошло: сегодня действительно её день рождения! Лара оторопело прижала руки к груди. Вспомнилось, как Моника вписала в карточку постояльца все данные с паспорта. Стало понятно, откуда известно о таком факте личной жизни. Она сама забыла, наверное, потому, что осознавала – скорее всего, не дождётся поздравлений, да и в свете последних событий эта дата затёрлась в голове. Последний раз женщина получила подарок от коллег на работе – букет тюльпанов и открытку. Домашние, как всегда занятые собой, сначала не поняли, из каких соображений родственница нарядная вернулась со службы раньше положеного, да ещё нагруженная пакетами с готовой едой. Прозрение наступило, когда именинница объявила о причине сабантуя. Сейчас её глаза наполнились слезами.

– Невероятно! – мысленно она поблагодарила Монику за приятный сюрприз. – О Боже, я так тронута!

Лариса как китайский болванчик раскланивалась на право, и налево, повторяя слова благодарности.

В эту минуту Али на вытянутых руках, торжественно вынес из подсобки торт со свечами, его жена возвышалась следом, держа в руках разнос с бокалами и запотевшими бутылками белого вина. Обед прошёл в приподнятом настроении, Лариса стеснялась, оказавшись в центре внимания, продолжала кивать головой и благодарить всех подряд. К ней подходили, чего-то желали на разных языках, Хельга переводила с английского на правах подруги и выглядела довольной. Она радовалась за приятельницу и за то, что имеет возможность поучаствовать в её личном празднике. Немка с первой встречи разглядела, что с Ларисой не всё в порядке, чувствовался какой-то надлом. Женщина сторонилась компаний, старалась уединиться и, в отличие от неё самой, не отличалась словоохотливостью. Хельга с расспросами не лезла, знала такой тип людей- не захотят, ни каким калёным железом от них ничего не добьёшься.

После обеда постояльцы разбрелись по номерам. Лариса тоже задремала с книжкой в руках. В дверь постучали. Сквозь дремоту женщина догадалась, что это Хельга и, громко сказала:

– Заходи Хельга, не заперто.

– Откуда ты знаешь, что это я? – приятельница распахнула дверь.

– По звяканью браслетов и аромат твоих духов потянуло сквозняком.

– Ничего себе! Ты, чувствительная! Как иностранцы говорят – сенситивная. И кто мы по профессии?

– Всё прозаично. Всего лишь экономист на пенсии.