Под знаком Σ

Тит переступил через мужскую гордость одиннадцатилетнего и протянул руку, Гай прижался к маме с другой стороны, счастливый донельзя. Следующие несколько дней она точно не позволит ему возвращаться в «эту ужасную яму» на тренировки, ведь её маленький Эркулес «так сильно испугался, когда оказался там между сражающимися нобилями, экзальтами, даймонами и авгурами». Бедный, бедный Гай! Ну, хоть немного отдыха и покоя ему.

***

Сенат Непобедимой Римской Империи – это колоссальное величественное здание, построенное на излучине Тибра, чей фасад смотрел в сторону Марсова поля. Внутри него находился Великий зал голосований, множество постоянных коллегий и огромное число аудиториумов для всевозможных совещаний и заседаний.

В одном из таких аудиториумов собралась компания из высокопоставленных магистров различных служб. Красные плащи авгуров Крови смешались с белыми сенаторскими тогами, благородные нобили и миноры с золотыми лаурусами в волосах недоумённо слушали доклад, пока их рабы-скрибы тщательно протоколировали каждое слово. Мало того, что речи биопровидца Аврелия звучали весьма… странно, так сенаторам приходилось ещё и ломать себе головы над тем, за какой надобностью на собрании присутствовало столько… вольнослушателей.

Генус Игниев представлял некий Александр, молодой нобиль без Сатурнова дара, но с очень цепким взглядом, кажется, он был дипломированным законником. Кроме него зачем-то явился Константин Вериссимус Тортор, довольно-таки известный магистр Agentes in rebus; будучи неблагородного происхождения, он скрывал лицо под форменным капюшоном, чтобы не оскорблять взгляды патрициев своим обликом. Но больше всего смущал ликтор: фигура в золочённой шлем-маске, изображавшей лицо ныне здравствующего цезаря Саторнина Солария Перкуссума. Это всё равно, как если бы сам правитель империи присутствовал в помещении.

– Вот и всё, кхек-кхем-м-м… – подытожил Аврелий из Скопелоса.

– Возмутительно! – немедленно высказался другой биопровидец, Севир Мардоний. – Ты позоришь свой сан!

– Есть такое, – спокойно согласился Аврелий, – но мы ведь не обо мне, кхем-м-м… собрались поговорить сегодня. Я-то уже понёс наисправедливейшую кару…

– Кстати, – подал голос Александр Игний, – какое наказание Авгуриум Крови счёл адекватным для проступка данного характера? Вы так и не сообщили моему генусу.

– Авгуриум не находится в подчинении у кого-либо кроме правящей династии и самого Целума, – отрезал Севир, – но если ты так сгораешь от любопытства, то знай: трёхгодичный запрет на практику. Слишком мягко, но большего я выбить не смог, с учётом того, что провинившийся успел одуматься. – Кожаный клюв его маски вновь повернулся к Аврелию: – Недопустимо позволять вовлекать себя в дела божественных! Я был о тебе лучшего мнения!

– Что тут скажешь, плоть сильна, но дух слаб.

– Три года – это серьёзный срок для практикующего авгура, – пространно сообщил Александр. – Не слишком ли строго?

– Это дела Авгуриума! Как видишь, о великолепный, мы не втягиваем в них никого со стороны, и Игниям следовало бы перенять такой простой и полезный пример! В этом деле виновен не только тот, кто поддался соблазну, но и тот, кто соблазнил! Сами в себе разобраться не можете!

– Мы приняли меры в отношении виновника, не сомневайся, – очень холодно сказал нобиль. – И впредь, пожалуйста, воздержись от столь резких высказываний, а то можно до оскорбления божественности договориться.

Острая как топор палача угроза повисла в воздухе, сомнений не осталось, – Александр здесь чтобы следить за соблюдением официальной версии происшедшего, а гласит эта версия следующее: Харисим Игний, желая выслужиться перед старшими членами генуса, самовольно подбил Аврелия помочь ему в деле поиска – и кражи – важной реликвии; этот сговор был раскрыт достославным Кастом Игнием Лаконом, и инициатива покарала инициатора. Внутренние дрязги родни, одинокий виновник получил по заслугам, вот и всё. Можно, разумеется, придумывать свои версии, но оглашать их слишком недальновидно, ведь не даром говорят: враги Игниев иногда просыпаются в горящих постелях.

Перепалка не получила развитие и в аудиториуме наступило облегчённое молчание. Статуи видных политиков, следили с пьедесталов за совещающимися магистратами, а те перебирали бумаги и тихо отдавали указания скрибам.

– Можно ли узнать, – заговорил Гай Постумий Столон, – что здесь делает магистранос Тортор? Каким образом это дело касается Agentes?

Упомянутый магистр не стал спешить с ответом, он покрутил в пальцах трость, уселся поудобнее, так как был хром, и только тогда соизволил подать голос:

– Со всем уважением, сенатор, дела моего ведомства являются государственной тайной, а некоторые настолько засекречены, что даже человек вашего положения должен составить запрос напрямую ректору. Могу сказать лишь, что агентам всегда интересны молодые таланты, особенно спириты.

– Обсуждаемый отрок является частью моего генуса, – напомнил Александр Игний.