Под знаменами Москвы

Князь Семен Иванович в 1446 г. активно выступал на стороне великого князя Василия, в 1452 г. возглавил последний поход против Шемяки³⁵. И Василий, и Семен Оболенские были боярами, удостоившись этой чести едва ли не первыми среди всех удельных князей.

Сын Василия Иван Стрига — один из самых замечательных военных и политических деятелей своего времени. Еще в 1446 г., в самый критический период феодальной войны, Стрига вместе с князьями Ряполовскими, Иваном Ощерой и другими вернейшими вассалами и друзьями великого князя Василия «начата мыслити, как бы князя великого выняти» из заточения в Угличе. В апреле 1449 г. он вместе с Федором Басенком одержал важную победу под Костромой, в январе 1456 г. вместе с тем же Басенком нанес новгородцам решительное поражение под Старой Руссой. В марте 1460 г. князь Иван был назначен наместником во Псков и вскоре добился заключения выгодного для псковичей мира с Орденом. Во Пскове Стрига проявил себя настолько хорошо, что впоследствии псковичи не раз просили его опять к себе на наместничество³⁶.

На московской службе был и другой потомок черниговских князей, Иван Александрович Звенигородский. Как боярин, он упомянут в одной из грамот 50-х годов. В июне 1451 г. он водил великокняжеские войска против «царевича» Мазовши, но не сумел отстоять переправы через Оку, следствием чего был набег на Москву и сожжение ее посада. Гораздо лучше проявил себя Иван Александрович позднее на административно-политическом поприще, став наместником великого князя во Пскове³⁷.

На службе великого князя мы видим и стародубских князей, потомков Всеволода Большое Гнездо. Одну из ветвей этого рода представляли князья Ряполовские. Иван, Дмитрий и Семен Ивановичи, спасшие в 1446 г. сыновей Василия Темного, в дальнейшем были видными воеводами и водили великокняжеские войска во многие походы.

Опытным и храбрым воеводой был и другой представитель стародубских князей — Федор Давыдович Пестрый Палецкий. В январе 1429 г. отряд ордынцев совершил очередной грабительский набег на Русскую землю, захватил «изгоном» Кострому и пошел с полоном вниз по Волге. В погоню были посланы, по-видимому, крупные силы, судя по тому, что во главе их стояли дядья великого князя — Андрей Можайский и Константин Углицкий, а также наиболее авторитетный боярин Иван Дмитриевич Всеволож. Однако они не проявили должной настойчивости — дошли только до Нижнего Новгорода, «и ту не угонивши их, възвратившася». Но младшие воеводы, князь Федор Пестрый и Федор Константинович Добрынский, «утаився у князей и воевод», на свой страх и риск продолжали преследование, отняли весь полон и чуть не поймали самого «царевича». Через два года Федор Пестрый совершил успешный поход в землю волжских болгар³⁸.

Ростовские князья тоже служили великому князю — один из них, Владимир Андреевич, был назначен в 1461 г. наместником во Псков (после Ивана Стриги)³⁹.

Итак, по имеющимся источникам можно восстановить имена около трех десятков видных деятелей последнего периода княжения Василия Темного. Как мы видим, они принадлежат к двум основным группам. Первую составляют потомки старых московских бояр, служивших еще Дмитрию Донскому и его предкам. Вторая группа — удельные князья, перешедшие на службу великому князю.

По наблюдениям С. Б. Веселовского, уже при Дмитрии Донском два десятка боярских родов «образуют очень сплоченный круг лиц, связанных с князьями и между собой узами родства и свойства»⁴⁰.

Этот «сплоченный круг» вассалов великого князя, сохранявшийся во второй половине XV в. и при Василии Темном, как и при его отце и деде, составлял основную и непосредственную политическую опору великокняжеской власти. Именно он из поколения в поколение поставлял кадры людей, под которыми, выражаясь словами Дмитрия Донского, великий князь «городы держах и великие власти»⁴¹, тех людей, которые фактически осуществляли великокняжескую политику. Внутри этой служилой феодальной корпорации существовала четкая служебно-генеалогическая иерархия, определявшая ранг и место того или иного боярина на великокняжеской службе. По справедливому замечанию С. Б. Веселовского, «честь и место служилого человека определялись вовсе не его родовитостью, а сочетанием заслуг его самого со службой его отца, деда и других прямых и боковых восходящих… родственников». Московское боярство ко второй половине XV в. достигло зенита своего исторического пути. Воеводы и администраторы, советники и помощники великого князя, московские бояре за несколько поколений накопили огромный политический и социальный опыт. Параллельно с ростом политического значения боярства, с усилением великокняжеской власти и расширением Московского великого княжества шло и развитие крупного феодального боярского землевладения.

К середине XV в. к слою старых московских бояр примешивается новый слой — бывшие удельные князья, добровольно или вынужденно перешедшие на службу Москве. Этот переход — важный шаг в процессе укрепления великокняжеской власти и ее аппарата, а соответственно и в процессе ослабления и упадка старой удельной системы⁴².