Под знаменами Москвы

Для избрания нового митрополита был собран освященный собор, на котором присутствовали (по-видимому, впервые) кроме епископов и настоятелей монастырей — верхов феодальной церкви также представители белого приходского духовенства, «протопопи и прочие священници» — относительно демократическая часть церковного причта⁷⁰. Думается, что это далеко не случайно. Ведь поводом для отставки Феодосия был его конфликт именно с белым приходским духовенством Москвы. Неудивительно, что при поставлении нового митрополита власти стремились заручиться поддержкой широких слоев церковнослужителей, связанных с массой московских горожан. Второй важный факт — подчеркиваемое Московской летописью деятельное участие великого князя в выборах нового митрополита: подобное не отмечалось ни при выборах Ионы в 1448 г., ни при выборах Феодосия в 1461 г. По-видимому, на освященном соборе в ноябре 1464 г. великий князь впервые выступил как своего рода политический глава русской церкви, как обладатель верховной власти, которой должны подчиняться церковные иерархи. «Изволением» великого князя «и всего освященного собора» митрополитом был избран Филипп, епископ суздальский. На его поставлении 13 ноября кроме четырех епископов Московской земли (ростовского Трифона, рязанского Давида, коломенского Геронтия, сарского Вассиана) присутствовал также Евфимий, бывший епископ брянский и Черниговский — русских земель, в свое время захваченных Литвой, он «прибеже на Москву, покиня свою епископью…» и получил в управление Суздальскую епархию⁷¹. Конфликт между униатами, признававшими власть римского папы, и православной русской церковью разгорался. Идеологический и политический авторитет Москвы возрастал в глазах русского населения, оказавшегося за литовским рубежом.

Под 1467 г. официозная летопись помещает краткую заметку: «В лето 6975, Апреля в 22 день, в 3 час нощи, преставися великая княгиня Мариа и положена во церкви Вознесениа в 24»⁷². Неофициальные летописи сообщают об этом событии гораздо подробнее. Типографская летопись пишет, что «в среду 4 недели по Пасце, противу четверка, в 5 час нощи, преставися благоверная и христолюбиваа, добраа и смиреннаа великаа княгиниа Марья… дщи великого князя Тверского Бориса Александровича, в граде Москве. Митрополит же Филипп пев над нею обычные песни и положив ю в монастыри в церкве святаго Вознесениа. Ту сущу над нею бывши свекрови ея великой княгине Марье. Князю же великому Ивану тогда бывшу на Коломне»⁷³. Софийско-Львовская летопись, приводя ошибочную дату (25 апреля), утверждает, что великая княгиня «преставися… от смертного зелия». Автор сообщения — хорошо осведомленный человек. Он ссылается на собственное наблюдение: признаком отравления было чрезмерное вздутие тела («познах по тому: покров на ней положиша, ино много свисло его, потом же то тело разошлося, ино тот покров много и недостал на тело»). По словам летописца, сам великий князь тоже считал, что Мария Борисовна была отравлена: он «въсполеся… на Олексееву жену на Полуектова, на Наталию, иже посылала пояс з Боровлевою женою с подьячего казенного к бабе». Опалы великого князя не избежал и сам Алексей Полуектов, один из ближайших дьяков: он «много, лет шесть, не был у него на очех, едва пожалова его»⁷⁴.

Летописные сообщения о кончине молодой великой княгини рисуют выразительную картину. Лапидарность официозной записи, прошедшей через позднейшую редакцию, может объясняться тем, что в момент составления этой редакции подробности смерти Марии Борисовны и ее личная характеристика были уже не актуальны — в кремлевском тереме давно жила новая великая княгиня. Известие Типографской летописи носит более первоначальный характер — так, вероятно, выглядела и первичная официальная великокняжеская запись об этом важном и печальном событии. Обращает на себя внимание сочувственная, теплая характеристика великой княгини; несмотря на свою некоторую традиционность, она может свидетельствовать о подлинных качествах Марии Борисовны, о хорошем отношении к ней в кругах, близких к ростовскому архиепископу, — к этим кругам принадлежал и автор Типографской летописи. Важна и такая деталь: в момент кончины своей жены великий князь находился в Коломне и даже, по-видимому, не приехал на похороны. Коломна — важнейший стратегический пункт на Оке, на малом расстоянии от Москвы. Пребывание великого князя в этой крепости говорит о напряженном положении на южном рубеже, о сборе войск, об ожидании нападения ордынцев.