Под знаменем Белого Волка

– Я склонен считать, что это люди короля Филиппа, – продолжил рыцарь. – Он был давним соперником твоего отца, которого так и не смог одолеть, и ярым врагом Плантагенетов. Его мечтой было отобрать владения англичан на континенте и подчинить себе хоть часть знаменитой Анжуйской империи, да и от короны Англии он, как ты знаешь, не отказался бы.

– Но при чём здесь я, дядя? – удивился Генрих. – Кто я для короля Филиппа? Мелкий рыцарь, песчинка. И почему именно за мной он послал погоню?

– Ты не понимаешь, племянник, – возразил сэр Брэд. – Для короля Филиппа ты не просто рыцарь, а сын его соперника и врага блистательного короля Ричарда. Тебя выдаёт твоя внешность, мой мальчик – ты ведь портрет своего отца. Тебя вполне могли узнать. А Филипп чем только может мстит и теперь своему непобеждённому сопернику. Я уверен, что к гибели Филиппа Фальконбриджа причастны люди французского короля. Хотя он не проявлял никаких претензий и мирно жил в своём сеньориальном владении. Он только отомстил за смерть отца непосредственно графу Аймару Лиможскому, и всё. Это не заслуживало смертного приговора. Но для Филиппа молодой Фальконбридж был сыном Ричарда, его плотью от плоти, а значит, продолжал его род. Филипп же мечтает, я думаю, искоренить род Ричарда полностью, не оставив и следов его существования на земле. И то, что наш прежний король не имел законных детей в браке, ему было на руку. И тут вдруг появляешься ты. Не просто сын, а живой портрет Ричарда. Стареющий Филипп, так и не победивший Ричарда при жизни, готов мстить ему и мёртвому. И уже отомстил, убив старшего сына и забрав в своё личное владение земли графов Анжуйских.

Генрих смотрел на дядю во все глаза. Такое не могло присниться ему даже в страшном сне. Он – и король Франции. Это не укладывается в голове.

– И я думаю, мой дорогой племянник, – продолжал между тем рыцарь, – что твоя жизнь в большой опасности. И тебе следует как можно быстрее, и не оставляя следов, покинуть Францию. Мне кажется, самым надёжным будет путь морем из Нанта. Плыть, конечно, дольше, но зато здесь тебя никто не станет искать. Уверен, что там, на севере, тебя уже поджидают во всех портах, откуда можно переправиться в Англию.

– Но, дядя, – возразил молодой Лорэл, – у меня есть ещё одно важное дело в Алансоне.

И он рассказал сэру Брэду о своей внезапно возникшей любви и о девушке, которая стала для него единственной на свете.

– Я не могу уехать без неё, дядя, – убеждал он рыцаря, – я дал ей слово. И я люблю её.

– Не буду спорить с этим высоким чувством, – ответил на это Лорэл- старший, – любовь скрашивает нашу жизнь и придаёт ей смысл. Это прекрасно, что ты уже нашёл свою. Но сейчас девушке придётся подождать. За тобой охотятся, пойми. А ищейки у короля Филиппа вымуштрованы на славу. От них мало кому удаётся уйти. Поэтому ты уедешь как можно скорей. И даже с моей семьёй тебе видеться не следует. А потом, позже, если захочешь, сможешь потихоньку приехать сюда тем же путём и забрать девушку. Если она останется верна тебе, разумеется.

– В Сабине я уверен, дядя, – отозвался Генрих, – как и она во мне. Мы любим друг друга всерьёз.

– Вот и славно, мой мальчик, – завершил дядюшка, – значит, хотя бы ради неё ты сделаешь всё, чтобы скрыться от ищеек Филиппа и сохранить свою жизнь.

Генрих опустил голову, склоняясь перед обстоятельствами. По всему выходило, что дядюшка Брэд угодил в точку в своих рассуждениях. И он не имел права рисковать жизнями своих людей. Да и самому умирать было рановато.

Следующий день англичане провели в сборах в дорогу. Люди отоспались, отъелись, дали отдых и хороший корм коням. И потом ранним утром, ещё до восхода солнца отправились дальше на запад, чтобы зафрахтовать в Нанте судно и переправиться к себе на остров.

Брэд Лорэл остался в своём владении, взволнованный донельзя. Он обрёл такого замечательного племянника и с тревогой думал, что сейчас легко может потерять его, если допустил в своих рассуждениях ошибку. Он знал, что теперь не успокоится до тех пор, пока из родного Лейк-Касла не придёт очередная весточка.

А в далёком Париже Жан де Рэ понуро стоял перед своим монархом, готовый принять на себя его гнев. Впервые за долгие годы он подвёл короля и не выполнил порученного ему дела.