Под знаменем быка

Оживленный разговор за столами стих, все смотрели, как Марио, сопровождаемый солдатами, идет меж столов. Вот он остановился перед герцогом, но обратился не к нему, а к своей госпоже:

– Мадонна, ваше указание выполнено. Я привез мессера Маттео.

Наступившую тишину разорвал смех Чезаре.

– Святой Боже! Разве его нужно было привозить?

– Да, мой господин.

Взгляд герцога скользнул по придворным.

– Вы слышали, – он возвысил голос. – Сами видите, сколько высокомерия в этих Орсини.

Орсини не может прийти сам, его должны привезти, чтобы его возлюбленная избежала уготованной ей судьбы. – Ведите его сюда, – распорядился он.

Но Марио не спешил повиноваться. И смотрел он не на герцога, но на мадонну, ожидая ее подтверждения. И лишь когда она кивнула, повернулся и направился к выходу.

Двери за ним закрылись, и вновь в зале повисла тишина. Все с замиранием сердца ждали развязки захватывающей драмы. Даже музыканты на галерее, и те оставили свои инструменты.

Чезаре откинулся на высокую спинку золоченого кресла, пальцы его играли прядями темно-русой бороды, взгляд сузившихся глаз не отрывался от мадонны Фульвии. Поведение ее он находил-таки странным. И никак не мог дать тому разумного объяснения.

Девушка словно окаменела. Глаза ее широко раскрылись. И если бы не поднимающаяся и опускающаяся грудь, она вполне могла бы сойти за статую.

За дверью послышался шум. Затем чей-то возмущенный крик: "Я вас не пущу. Нельзя вносить… "

И голос Марио, решительный, не терпящий возражений:

– Разве вы не слышали, что герцог приказал доставить к нему Маттео Орсини? Он здесь, и я должен выполнить приказ его светлости. Прочь с дороги.

Тут заговорили несколько человек сразу, все на повышенных тонах, так что сидящие в зале не могли разобрать ни слова.

Чезаре Борджа рывком поднялся, его глаза сверкнули.

– В чем дело? Почему я должен ждать, черт побери! Открыть двери немедленно!

Слуги гурьбой бросились выполнять приказ, и не успел герцог сесть, как двери распахнулись. За ними стеной стояли солдаты, скрывая собой все остальное.

Один из них повернулся к герцогу.

– Мой господин…

Сказать что-то еще он не успел. Кулак Борджа с грохотом опустился на стол.

– Я же сказал, прочь с дороги! Дайте ему войти. Мгновенно солдаты расступились, и между ними возник

Марио. На пороге он задержался, мрачно оглядел зал, затем шагнул вперед. Но присутствующие смотрели не на него, а на тех, кто последовал за ним.

Четверо монахов в черных погребальных рясах, с накинутыми на головы клобуками, с масками на лицах лишь с прорезями для глаз, внесли черный гроб.

Они преодолели полпути к столу герцога, прежде чем придворные пришли в себя от ужаса. С громкими криками все, в том числе и Чезаре Борджа, вскочили. Во всеобщем замешательстве никто и не заметил, что монна Фульвия покинула свое место рядом с герцогом.

Носильщики остановились и осторожно поставили гроб на пол. Марио отступил в сторону, чтобы не мешать Чезаре Борджа лицезреть гроб.

– Что это? – со злостью воспросил его светлость. – Что за шутку решились вы сыграть со мной? – последнее относилось уже к мадонне Фульвии, но, повернувшись, герцог обнаружил, что ее кресло опустело. Глаза его загорелись мрачным огнем, он поискал ее взглядом и нашел радом с гробом.

– Это не шутка, ваша светлость, – говорила она с гордо поднятой головой, на губах играла улыбка. – Как ваша верная подданная, я не могла ослушаться вашего приказа. Вы потребовали, чтобы к вам доставили Маттео Орсини. В этом случае вы обещали освободить меня от обещания выйти замуж за этого мерзавца Панталеоне дельи Уберти. Я полагаюсь на ваше слово, мой господин. Я выполнила то, о чем вы просили. Маттео Орсини здесь, – и она указала на гроб.

Глаза герцога обратились в щелочки.

– Здесь? Мертвый?

Не отвечая, она сдернула черное покрывало, открыв сам гроб. Затем вновь посмотрела на Борджа.

– Прикажите вашим слугам поднять крышку и убедитесь в этом сами. Я обещаю, что более он не окажет вам никакого сопротивления.

Глядя на герцога, монна Фульвия не без удовлетворения отметила, что ей удалось стереть с его лица эту ненавистную насмешливую улыбку. Нахмурившись, герцог пепелил ее взглядом, которого не мог выдержать ни один мужчина в Италии. Руки его сжались в кулаки с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

Остальные придворные давно уже отпрянули от столов, подальше от этого ужасного гроба. Они, как, разумеется, и Чезаре, помнили об утреннем происшествии, о письме, зараженном оспой, и о том, как оно было заражено. А потому многие из них начали осознавать, что может произойти в следующее мгновение.

И в звенящей тишине герцог задал вопрос, мучивший всех:

– От чего он умер?

Ответ последовал незамедлительно:

– Он умер от оспы. Вчера. Откройте крышку и возьмите его.

Последняя ее фраза потерялась в шуме и грохоте. Обезумевшие от страха придворные ринулись к окнам. Зазвенели разбивающиеся стекла, с руганью и тычками мужчины и женщины повыскакивали в сад. Их не остановило даже присутствие герцога. Страх перед жуткой болезнью оказался сильнее. Да герцог и не пытался остановить их.