Под знаменем марксизма (СИ)

2.

Когда наш герой вышел из ванны, то он и хотел поспать, но жена Вера мягка напомнила ему, что он должен свершить некое действие.

– Какое действие, Верочка, не понял. – ответил Дронов.

– Неужели ты и впрямь забыл про самое главное...? – сказала Вера, смотря на своего мужа таким взглядом, каким чревоугодник смотрит обычно на свежий торт.

Глаза у Егора загорелись, хотя горели они недолго, ибо оказалось, что ему следует сходить в магазин еще раз, так как он запамятовал купить кефир. Дронов оделся и с огромной неохотой пошел за кефиром в магазин, куда ему пойти и следовало, постоянно ругаясь на себя, жену и кефир, который в доме никто не пьет, исключая его жену, худеющую без конца и края уже много лет подряд, начиная с самой их свадьбы. К тому моменту, когда наш герой вышел из дому, уже опустились сумерки, а поскольку фонари во дворе горели не все, то Дронову стало непонятным образом неуютно там. Исключительно тусклый свет одного фонаря в дальней части двора слабо освещал его грязным желтым пламенем, да еще в двух подъездах от Егора едва горел другой столб. Понять происхождение этой странной робости он не мог: обыкновенно он никогда не боялся ходить по дворам и в более поздний час, но сейчас он очень не желал идти с места в сторону поворота за угол дома, откуда начинался путь к магазину. Ощущение было таким, будто какое перо забралось внутрь и щекочет его там, доставляя страдания: Дронов стоял, не желая делать никаких движений, тело наливалось свинцом. Но тут он услышал скрип за спиной, где располагался тот самый фонарь за двумя подъездами, а обернувшись он увидел, что фонарь погас, а посему теперь почти весь двор погрузился в темноту. Сначала Егор не видел тут ничего страшного, продолжая смотреть во мрак, пока не почувствовал, что на него тоже смотрят из той части двора: он не мог видеть ничего, что располагалось бы там, в темноте, но чувствовал, что там кто-то есть. Дронов медленно попятился в сторону поворота, завернул за угол и побежал к магазину мимо заброшенного детского сада и пожарной станции. Магазин был расположен на довольно оживленной улице, так что там наш герой осмелел, возвращаясь назад уже в приподнятом настроении, которое, однако, исчезло сразу по прибытию в родной двор. Темно было невероятно, а под дальним фонарем стоял некто огромный, облокотившись на этот самый фонарь. Дронов быстро взглянул на свой подъезд, потом на горящее окно, потом снова на фонарь, но незнакомца он там не увидел, зато ему послышалось как кто-то шлепает по жиже резиновыми сапогами в глубине двора. Некто шел через грязный и мокрый двор, поросший кустами и деревьями, ломая и сучья и ударяя в лужи сапогами. Поскольку центр двора был дик как лес, не имея никаких фонарей вовсе, Дронов не мог видеть незнакомца, не мог он и понять, где тот именно, но ему было ясно, что шаги становятся ближе. Все это время наш герой молча и без всякого страха, но с настороженностью слушал шаги, и уже хотел поковылять к подъезду, как тут погас последний фонарь, опустив двор в полнейшую темноту, а Дронова введя в ступор. Но едва тот начал понимать свое положение, желая вновь пойти в подъезд, как тут он сначала услышал, как некто огромный перелезает через оградку дикой части двора, а потом два громких удара сапог о землю, сопровождаемых кашлем. Дронов рванул с места. Куда он убежал, насколько далеко это было, и как долго он собственно туда шел, он не запомнил, но в память врезалось то, что он остановился у винной лавки. В лавке он встретил тощего продавца с хитрыми глазами, который спросил его своим слащавым приторным голосом:

– Что вам угодно, гражданин?

Егор купил бутыль виски, выпив ее прямо в лавке, а позже направился домой. Выходя из магазина он услышал слова продавца, врезавшиеся ему в память навсегда: «Приходите еще, если чего случится!». Он тогда еще не понимал, что так ему делать теперь и придется.

3.