Под знаменем Сокола (СИ)

— Потерпи, — улыбнулся Незнамов сын. — И до нас дело дойдет.

Он сделал два красивых взмаха ножнами, будто мечом замахивался, и птица обрела крылья, собираясь взлетать.

— Задача большого полка — нарушить порядок двух первых линий противника. Вклиниться в их ряды, смять и разделить. Мы же с печенегами возьмем их в клещи. Если этот замысел удастся воплотить, хазарам никакие эль-арсии не помогут!

Хорошо объяснял Неждан. Тойво до самого утра видел во сне большую красивую птицу, сокола или орла, которая одну за другой рвет клювом пытающихся напасть на нее ядовитых змей. Вот только когда солнце взошло, чтобы осветить утро битвы, и внучок волхва вместе с печенежскими мальчишками поспешил на холм, никаких птиц и, тем более, змей он не увидел. По обоим краям бранного поля волновалась черно-бурая, ощеренная копьями, волнующаяся стихия, похожая то ли на море, каким его описывали Инвар и Неждан, то ли на лес. Деревья в этом лесу, правда, не имели ни ветвей, ни листьев, только ствол, прямо как растение бамбук, которое дяденька Анастасий видел в аль Син.

Тойво знал, что, когда придет время наступать, бойцы первых четырех рядов, чтобы остановить конницу, наклонят копья с упором на колено или на плечо. Павших заменят идущие следом, ослабевшие уйдут в тыл, перестроившись под щитами. Пока клин не перережет линию, пока сокол не разорвет змею. Ныне же все копья и с той, и с другой стороны грозно смотрели в небо. Битву следовало начинать поединком.

— Кого ваш князь благословил испросить волю богов? Надеюсь, мой сын проявил благоразумие?

На холм в сопровождении невесток и младших внуков величественно и неспешно взошла госпожа Парсбит, мать великих ханов Органа, возглавлявших печенежское племя Куэрчи Чур. Впрочем, говоря сейчас о сыне, она обращалась к Мураве-красе, поскольку имела в виду не родных сыновей, а приемного.

— Когда речь заходит о единоборстве, благоразумие моего супруга обычно покидает, — не без тайной гордости улыбнулась боярышня, чья клетчатая понева с холщовым запоном и простая рубаха с грубыми, небелеными нарукавниками (наряд, предназначенный для лечбы) выделялись на фоне халатов и чапанов печенежских женщин. — Они с Нежданом, несмотря на раны, оба хотели, чтобы избрали их. К счастью, Святослав сумел проявить здравый смысл. На поединок выйдет Икмор.

— А мне мой Аян говорил, — подала голос младшая невестка госпожи Парсбит, маленькая и хрупкая Гюльаим, — что коли одного поединка окажется недостаточно, он тоже вызовется, и Барс с его побратимом пойдут.

— Ох, молодость, молодость, — покачала головой госпожа Парсбит. — И почему, когда человек начинает ценить жизнь, ее уже не остается!

Тойво знал, по какой причине Хельги и его побратимы, рвались на поле. А что, если хазарским джелебе, так сыны Тогармы на арабский лад называли участников поединка, окажется Мстиславич? С другой стороны, хан Азамат рассказывал, что Иегуде бен Моисею, сыну славного и древнего рода, тоже нередко доверяли честь первым преломить копье. А какие боги одобрят убийство отца сыном или сына отцом.

Впрочем, опасения оказались напрасны. В случае с Ратьшей хазары, видимо, сочли, что Мстиславич, уже дважды потерпевший поражение от Хельгисона, недостоин доверия. Что ж до тархана, то его отвага, военный опыт и громкое имя должны были укрепить дух черных хазар, вдохновляя их на великие свершения. Потому противником Икмора оказался безвестный богатырь-гурганец, один из тьмы эль-арсиев.

Бек и его вельможи сделали выбор не случайно, ибо даже из возможного поражения надеялись извлечь выгоду. Хотя выходцы из Хорезмского ханства эль-арсии жили в Итиле поколениями, хазарами они не стали и, сохраняя веру и обычаи предков, кровно мстили лишь за кровь мусульман. На этой верности полвека назад сыграл царь Аарон, позволив им истребить руссов, возвращавшихся из похода за море Хвалисское, на это надеялся царь Иосиф.

Впрочем, хитрый бек не учел одно простое обстоятельство: если бы Святослав русский опасался эль-арсиев, он бы не стоял нынче с войском под стенами Итиля, в самом сердце хазарской земли. Потому, едва Икмор взял гурганца в захват, он не отпускал его до тех пор, пока переломленный хребет и искореженные ребра не пронзили нутро, так, что не осталось сил даже на предсмертный вскрик: «Аллах акбар». Сам варяг хоть и шатался, жадно хватая воздух ртом, видимых повреждений не получил.

— Вот это ручищи! — со смесью страха и восхищения воскликнул один из сыновей хана Камчибека, ровесник Тойво, названный в честь прародителя племени Куэрчи. — Не хотел бы я иметь такого отцом. Раз приложит, костей не соберешь!

Тойво только головой покачал. Обладавший нравом крутым и задиристым, как большинство его соплеменников, Икмор со своими отроками, тем не менее, предпочитал общаться при помощи увещеваний. Другое дело, что шкодливые мальчишки, зная тяжесть его руки, вели себя как шелковые.