Под знаменем Врангеля: заметки бывшего военного прокурора

Ген. Гембичев и его кучка благодушествовала, объедаясь разными лакомыми блюдами, которые им готовили из награбленных продуктов судовые повара. А в среднем трюме в это время мой Маркуша кое-как поддерживал корками черствого хлеба существование инспектора донской артиллерии ген. А. И. Полякова, который беспомощно сидел на своих вещах среди группы калмыков, насилу отбиваясь от одолевшей его армии вшей.

Живописные берега Босфора... Фантастический вид былой столицы мира... Какое значение имела царственная красота этих мест для людей, измученных бегством и эвакуацией, отверженных от родины, окунувшихся в физическую и моральную грязь?

Куда, сынок, говоришь, приплыли? Это что за город?

Это, дедушка, Париж.

Вишь, как нынче далеко завезли нас. Отродясь тут не бывал... Сподобил, господи, на старости лет.

Наша флотилия заполнила Босфор. Вековая мечта ура-патриотов, казалось, сбылась. Русская армия стояла у ворот Стамбула, как во дни Олега. Только, увы! Русская - в кавычках. Французы ожидали, что из Крыма выедет никак не свыше 10-15 тысяч. А тут на их голову свалилось вдесятеро больше. Однако им приходилось принимать гостей. «Любезность» французов начала проявляться, еще когда мы стояли в Черном море, ожидая рассвета, чтобы войти в Босфор. Их санитарное судно подошло к «Мечте» и предложило съестных припасов.

А что можете дать?

Консервированного молока и немного белого хлеба.

Не надо... у нас все есть свое.

Почему не взять? - заволновались на палубе.

Надо показать, что мы не нищие. Больше будут питать уважения, - разъяснил с мостика «начальник эшелона» ген. Жигулин.

Низы, впрочем, отнеслись хладнокровно к молоку и белому хлебу, зная, что если бы эти продукты приняли, то они дальше кают-компании не пошли бы.

После четырех дней томительной стоянки в Босфоре «Мечту» начали разгружать. Командир нестроевой роты штаба 2-й армии поручик Хаджи-Мурат силою оттягал у нас при разгрузке чуть не 50 мешков муки. Судовая команда, взбешенная тем, что мы препятствовали ей грабить имущество донского корпуса, жестоко отомстила нам при выгрузке. Вытаскивая паровой лебедкой мешки из трюма, матросы старались разорвать их о люки. Один раз эта операция кончилась тем, что доски верхнего люка полетели вниз вместе с теми, кто сидел на них. Одного калмыка ранило смертельно, трех тяжело, - душ 10 отделались легкими ранениями. Какому-то добровольческому полковнику разбило в кровь лицо. Я успел вовремя прижаться к стене.

В порту, на пристани Серкеджи, где нас выгрузили, мы почувствовали, что нас французы расценивают не как войско, а как военнопленных. Всюду кругом - чернокожие часовые. Куда ни сделаешь шаг, - allez, allez! (проваливай). В нашей массе французы не различают ни офицеров, ни солдат. Мы для них просто Панургово стадо, точно так же, как и вон эти толпы турок, которые всячески пытаются подойти к нам. Это разный портовый люд - носильщики, уличные торговцы, чистильщики сапог. Когда их живая стена очень близко продвигалась к нам, французские часовые, а то и офицеры с хлыстами устремлялись на нее, рассыпая удары направо и налево. Подхватывая налету фески и жалобно воя, турки в панике бежали от берега.

- А ведь, пожалуй, Кемаль выиграет дело. Затрещит Версальский мир... Как тут всем туркам не сделаться кемалистами, - заметил контролер Абашкин.

Мы, наконец, поняли, почему французы так боятся нашего сближения с турками.

Здесь, в Серкеджи, находится и железнодорожная станция. Ограждая нас от постороннего люда, французы никак не могли помешать нам разговаривать или точнее объясняться с железнодорожными служащими. Один из последних, молодой человек еврейского типа, отвел за вагон группу казаков и спросил по-немецки (я был переводчиком), нет ли у кого продажного револьвера.

Только осторожнее показывайте. Французы следят. Они боятся скупщиков оружия для армии Кемаля.

Тут же возле пристани американский Красный Крест поил нашу братию какао, которое так понравилось казакам, что они, тайно от хозяев, оставили себе на память об этом напитке эмалированные кружки, емкостью в пол-литра.

Пригодятся... дюже уж хороши... а у их не убудет.

Донскому корпусу французы отвели для размещения

Чаталджинский район, к северу от Константинополя. Когда приступили к разгрузке «Мечты», донской корпус уже весь уехал туда. После ночевки на берегу продовольственный магазин тоже погрузили в вагоны, но по ошибке нас прицепили к дачному поезду, который довез только до ст. Кучук-Чекмеджи на Мраморном море, около Сан-Стефано. Здесь нам предстояло пересидеть до следующего дня.

В общей неразберихе, которая усугублялась еще и незнанием начальниками русских эшелонов ни французского, ни турецкого языков, в Кучук-Чекмеджи и помимо нас завезли немало всякого люду. Защитные шинели то и дело мелькали на перроне и между станционными постройками.