Под золотым водопадом

Пока Линда кормила Оливера, Эдвард рассматривал ее гостиную.

– Вот так и живешь – одна, с ребенком?

– Так и живу. А ты как живешь?

– А я, как идиот, все это время тебя искал. У меня была маленькая зацепка – Принстон. Ты сказала, что училась там год. Я перерыл все списки студентов и аспирантов. Искал иностранную студентку по имени Бланш. Какого черта ты так назвалась?

– Я хотела открыться тебе на другой день. Но мне сказали, что вагон пустой. А я потом дала объявление в «Нью-Йорк таймс».

– Я никогда не читаю объявлений. Да, кстати.

Сейчас принесу.

Эдвард выскочил на улицу, побежал к машине.

Сдернул что-то с зеркала. Потом вернулся.

– Узнаешь?

– Мое колье! Я уже с ним простилась навеки!

– Как и со мной?

– Но мы должны были встретиться. Не случайно я здесь оказалась. У меня было три предложения.

А я выбрала именно этот колледж.

– Ну и чем ты руководствовалась, если честно?

– Зарплатой, конечно.

– Значит, зря я ругаю отца за его непомерные расходы на колледж. Да, кстати. Где у тебя телефон? – Эдвард позвонил отцу, долго слушал его голос в телефонной трубке. Потом сказал:

– Отец, ты как всегда прав, я легкомысленная свинья. Но я тебе все объясню. А ты тоже хорош: почему сразу нас не познакомил? У тебя даже моей фотографии нет! Ладно, я не обижаюсь... Потом поговорим. Я у Линды... Пока. – Вроде старик не собирается травиться от несчастной любви. Он даже передает тебе привет.

– Пойдем уложим спать Оливера.

Они поднялись наверх. Оливер уже зевал и тер глаза руками. Линда опустила его в кроватку и накрыла одеялом. Они на цыпочках вышли из детской и стали спускаться на второй этаж.

На площадке Линде подвернулась под ноги клеенчатая книжка-игрушка. Последнее время Оливер приноровился бросать свои игрушки на лестницу.

Линда поскользнулась. Эдвард подхватил ее под руку, но через секунду они уже лежали на лестничном ковре, упираясь ногами в ступени. Нет, они не упали. Просто плавно опустились, обнимая и целуя друг друга.

Все произошло невероятно быстро. Черный джемпер Линды и синяя безрукавка Эдварда отлетели к двери спальни. Следом последовали его рубашка, брюки, ее джинсы и более мелкие детали их туалета. Эдвард без всяких прелюдий тотчас вошел в мгновенно подавшееся к нему женское лоно, и еще через секунду они, продолжая целовать и ласкать друг друга, медленно начали сползать по лестнице, передвигаясь то резкими, то плавными толчками. Они ничего не говорили друг другу, но их тела вели между собой свой доверительный и горячий разговор, и в этом разговоре было все раскрыто и объяснено.

Они очнулись на полу в гостиной. На улице уже темнело, за окном шел снег. Совершенно голые и мокрые от пота молодые люди сразу же почувствовали озноб. Эдвард встал и протянул руку Линде.

Огляделся и, сдернув с ближайшего кресла плед, накинул его на них обоих. Они подошли к окну и восхищенно ахнули.

За окном наступила настоящая зима. Весь двор и окаймляющий его парк были занесены свежим снегом. Их машины стояли, засыпанные сверху, утопая в снегу до подфарников. Высокая ель напротив центрального окна осела под тяжелым белым покрывалом. Неосыпавшиеся листья на деревьях выглядывали из-под снега, как кончики платьев из-под белых шуб. Это нашествие снегопада было стремительно и неожиданно, но именно так в Массачусетс обычно приходила зима.

– Теперь мне отсюда не выбраться, – мечтательно сказал Эдвард, – Я застрял до самого Рождества.

– На Рождество тебя где-то ждут? – спросила Линда, прижимаясь к нему всем телом.

– Мало ли где меня ждут... Подождут и перестанут. У тебя есть Интернет?

– Обижаешь. Спроси еще, есть ли у нас электричество.

В это время холодильник на кухне замолчал, а двор погрузился в темноту.

– Ну и есть ли у вас электричество? – засмеялся Эдвард. – Теперь меня волнует другое. Есть ли у нас свечи?

– Это из-за снега, сейчас все зажжется. Подожди.

Действительно, через секунду холодильник снова заработал, а во дворе стало светло.

– Не зажигай свет, пускай будут свечи. Представь, что мы с тобой первые поселенцы. Приехали сюда из тесной маленькой Европы и будем встречать наше первое Рождество на незнакомом континенте. Смотри, какая огромная ель!

Какие яркие звезды! И какой тяжелый чистый снег...

– И какие несчастные засыпанные машинки под ним. И их надо срочно чистить, пока снег не продавил крыши.

– Линда, ты совсем не романтична? Ты не любишь игры, фантазии?

– Если бы я была не романтична, я бы тебя не дождалась.

Но Оливер уже проснулся и не дал им продолжить их романтичное свидание под одним пледом у зимнего окна...

Линда все-таки уговорила Эдварда выйти во двор и почистить машины. Оливер тоже пошел гулять. Эдвард возился с ним, подбрасывал и кидал в высокие сугробы, малыш хохотал и визжал.

А Линда методично снимала и стряхивала снег с машин своими разноцветными веничками и лопаточками.

– Почему ты зимой ездишь на «порше»? – поинтересовалась она, заканчивая работу.

– Потому что... Ну есть одна причина.

Эдвард в это время лепил снежки и был настроен по-деловому.

– А что за причина, можешь мне сказать?

– Даже не знаю, как тебе и объяснить... Это довольно трудно сформулировать.