Подайте что-нибудь бродячим музыкантам

Причем, заметьте, он сказал “земля большая”, не “маленькая”, как это обычно говорят в таких случаях, а “большая”. На большой Земле - встретимся, конечно.

А вокруг народ, кстати говоря, пассажиры, совершенно неадекватно, как всегда, реагируют. Какая-то тетка рядом стояла, ну, обычная советская тетка, сделала большие глаза, когда он ушел и еще что-то прошипела, типа “ужас!” или “безобразие!”. А мне как-то очень хорошо стало, - сказала жена, - и я подумала, что все фигня, все “дела”, по которым я ехала, и проблемы мои, и вообще (меня это сильно достает сейчас) - телевизор, политика…

Если что, все едем на электричках в Антверпен! И всё тут. А они пусть шепчут свое “ужас!” до скончания веков.

Царевна

Налил еще пятьдесят грамм. Тут прочитал в каком-то журнале интервью писателя Войновича. Говорит, Путина в результате изберут царем - вот увидите. А Войнович-то, в редакционной заставке написано, оказывается, все предсказал. Вообще все. В романе “2042”. Или “2043”, точно не помню. Еще давно. Что придет, мол, новый диктатор, который служил в разведке, и сделает новый “совок” - почище прежнего, что все эмигранты, кто приехал, назад уедут и т.п. и т.д.

Очередные страшилки, в общем. Либеральная пресса это любит. И вот, этот Войнович (а кстати, хороший писатель, что там футурология - все “Чонкина”-то читали, помним), говорит, что, мол, теперь у нас будет Царь. И вроде уже кто-то, холуй какой-то, подсуетился и предложил: а давайте?! Я, честно говоря, не обратил особого внимания сначала, ну, мало ли что и кто там сказал. И вдруг это уже по “Эхо Москвы” обсуждают. То есть серьезно.

А тут как раз вечером звонит один приятель. Толян зовут. В театре работает, актер. Клоунаду любит, но играет драмы. Так бывает… То да се, как жизнь, и я ему эту политинформацию пересказываю. Он, разумеется, тоже немного ох.ел. Как-то сразу понял, что я не шучу. И мы вдвоем, в резонансе, сильно закошмарились. (Хотя - с чего?! Ну, царь. Какая разница-то? А сейчас кто?) Возникла небольшая пауза. И тогда я, чтобы немного обстановку разрядить, вечер все-таки, чай, телевизор, ему говорю: а царицу-то тоже надо будет избрать, раз царя избираем, то тогда полная демократия, избираем и царицу! И он подхватил: и царевича с… как сказать? С царевной?

Я говорю:

- Царицей пусть будет Жирик. По голосам выходит.

А он говорит:

- Жирик? Ладно. А знаешь, кого изберут царевной? Это будет самый большой сюрприз русской политики.

- Кого? - спрашиваю.

- Тебя, - говорит, - тут без вопросов.

Что значит драматический артист, все сразу почувствовал. Действительно, кого же еще?!

- О, здорово! - говорю. - Как я сразу не догадался!

- А что, - после небольшой паузы говорит приятель, - ты будешь делать на этом посту? Интересно, протокол что-то конкретное предусматривает?

- Ну, - говорю, - выезды всякие, торжественные балы. Танцы на балу в дворянском собрании с французским посланником.

- А куда выезды?

- Ну, - говорю, - мало ли… Можно по Ленинградке проехаться. Медленно так, в открытой машине и с эскортом белых мотоциклистов. Благословляя толпу и бросая в нее букеты цветов. Пармских фиалок. Очень красиво.

- А куда ты поедешь, по Ленинградке-то? - спрашивает приятель. Он видно, как-то всерьез озаботился моей новой исторической ролью.

- Ну, куда-куда… - говорю. - В Шереметьево-2. Там другой дороги-то и нет. Больше некуда ехать. Не в Питер же, это далеко… Проехать по Ленинградке в Шереметьево-2, благословляя толпу, там сесть на самолет и улететь на хер. В Париж. И всё. С концами. Эмигрировать. Русская царевна сбежала в Париж со своим шофером! - заголовок в Liberation.

- И это будет единственный раз, когда народ будет иметь счастье видеть свою принцессу, - говорит приятель.

Я поправил:

- Царевну.

- Ах да, царевну.

Вот такой разговор вышел. Почти ни с того ни с сего. От души посмеялись. И про Войновича забыли.

Ясность

Снежные, легкие дни. То не было, не было снега, а тут навалило больше метра. Снег как пух, а в руку возьмешь - холодно. Закурил легкий “Winston”. Хотелось бы написать: “так и Россия”, но не буду. Потому что Россия не пушистая вовсе. Даже с виду. Все выдумки Охранного отделения. Снежная, это да. Холодная. Один мексиканец сказал: ваше посольство в Мехико похоже на бункер. “Пушистая”…

Вечер гуляли, потом зашли в кафе, потом пошли по Тверскому бульвару. А он вечный, вы же знаете. Снег, пустынная перспектива, фонари, деревья в снегу - 10000 раз видел это и 10000 раз увижу, и от этого еще лучше, роднее, сказка. Кажется, вот-вот что-то поймешь, поймаешь и найдешь, вот-вот. Это же твое. И эта церковь сзади у театра Пушкина, и памятник Есенину, и скамейки, где летом в шахматы играли, а теперь тинэйджеры гогочут. Знакомое все и что-то в этом есть, и каждый раз думаешь, вот, сейчас, сейчас…