Подари мне эдельвейс. Мой любимый ботаник

И Вадиму показалось, что с появлением Вассо Баринова, она как-то облегченно вздохнула. Он обнимал ее крепко, при всех, ничего не стесняясь, а она не пыталась его оттолкнуть, как только что поступила с ним. Вадим видел двух близких друг другу людей, и сразу же почувствовал себя лишним здесь, ненужным. Он и не думал, что может быть так больно, когда оказываешься ненужным ей.

Он встал, и тихо откашлялся. Лиля подняла на него вновь ставшие влажными глаза.

– Ты уходишь? – растерянно спросила она.

– Да, мне пора.

– Я не познакомила вас. Иван, это Вадим, мой друг, он сегодня спас меня от этого…

Она замялась, и слезы снова хлынули у нее из глаз. Иван прижал девушку к своей груди.

– Тише, уже все хорошо, теперь все будет хорошо. Я тебя больше ни на минуту не оставлю.

Он гладил ее по голове и баюкал. Затем он поднял глаза на Вадима и протянул ему руку.

– Я Иван, друг Лили, – просто сказал он.

Вадим протянул руку в ответ, и Иван крепко пожал ее.

Конечно же, Вадим сразу узнал его, как же Вассо Баринов, известный артист, с весьма неплохой фильмографией, один из самых закрытых людей шоу-бизнеса. О нем никто и ничего не знал, а лишь предполагали. Интервью он давал только относительно своей работе, и ни слова не говорил про личную жизнь. Тусовок он не посещал и скандальных фото не имел. Значит друг?

– Мы дружим еще со студенческих лет, – тихо сказала Лиля, и быстро взглянула на Вадима.

– Спасибо вам, что оказались рядом с ней сегодня, – сказал Иван, и похлопал Вадима по плечу, – даже и не знаю, как бы все закончилось, если бы не вы.

– Закончилось же, – сказал Вадим, – мне, правда, пора.

– Вам только надо будет рассказать все Степаше.

– Кому? – не понял Вадим.

– Подполковнику Степаши, вон он идет.

Лиля и Вадим одновременно повернулись к двери. Небольшой худощавого телосложения мужчина, лет тридцати-тридцати пяти, что-то говорил людям в форме, которые вытаскивали из ванны человека в черном плаще. Лиля поежилась, и снова спрятали лицо на груди Ивана. Вадим позавидовал ему.

– Хорошо ты его отделал, – сказал Иван, внезапно перешедший на «ты».

– Взбесил он меня сильно, – ответил Вадим.

– Он на меня у лифта напал, – внезапно начала Лиля, – у нас же консьержки нет, дом обычный, да еще и темно было, лампочка перегорела, наверное.

Лиля замолчала и тихонько всхлипнула, отчего у Вадима по телу прошла горячая волна, ему хотелось сгрести в охапку, утащить к себе, запереть все двери и больше никогда не отпускать, а она по-прежнему прижималась к нему. Он хотел ненавидеть его за это, но почему-то не мог.

Иван кивну, словно говоря «продолжай», и погладил ее по руке.

– Он меня за шею схватил так, что мне дышать трудно стало, и я не могла издать ни звука. Он говорил мне всякие гадости про меня, про моих родителей, про Максима, про то, что он не даст мне выйти замуж.

Она осеклась и из-под волос взглянула на Вадима. Он молчал и пристально смотрел на нее, глаза были холодные, чужие.

– А про письма? – спросил Иван.

– И про письма тоже. Он говорил, что расскажет моей дочери, что ее мать, а вовсе не добрая тетя-крестная, что разрушит ее жизнь! – Лиля всхлипнула.

Вадим машинально протянул к ней руку, но тут же отдернул, подумав, что она не хочет этого. А она хотела, но не знала как.

– Ты его узнала? – спросил Иван. – Кто он?

Лиля кивнула.

– Он был санитаром в психушке.

Она сказала эти ужасные слова и прямо посмотрела на Вадима. Он замер.

– Это не психушка, – сказал Иван, – и ты это прекрасно знаешь.

– А что это, Иван? – с надеждой спросила Лиля.

– Я тебе уже сто раз говорил, что это клиника, где лечат от зависимостей, и попала ты туда случайно.

– Случайно, – эхом отозвалась Лиля, она горько улыбнулась, и повернулась к Вадиму.

– Понимаешь, – начала она, – моим родителям не нравилось, что я не похожа на всю эту «золотую молодежь».

Вадим кивнул.

– Понимаю.

– Так вот, мать хотела видеть меня этакой красавицей-принцессой, дочкой небезызвестной четы Нежиных, а я позорила их.

Тут Лиля засмеялась, и даже как будто немного расслабилась.

– Честно сказать, делала я это специально. И черная кожа, и зеленые волосы, и татуировки, правда, это были всего лишь татуировки хной, но мать об этом не знала. Мне просто хотелось, чтобы они обратили на меня внимание, чтобы приняли меня такой, какая я есть и не пытались переделать на свой лад, чтобы доказали, наконец, что любят меня просто потому, что я их дочь!

– Успокойся, – Иван ласково погладил женщину по спине, – ты не виноваты.

– А мне казалось, что я виновата из этого своего желания, – упрямо настаивала Лиля, – ведь мой брат, он же смог стать таким идеальным для них, его боготворят и любят, а я и сейчас…

Она не стала продолжать, а просто махнула рукой.

– А как ты оказалась, – Вадим помолчал, но потом все-таки спросил: – Как ты оказалась в больнице?

Иван нахмурился. Ему не нравилось, что этот невесть откуда взявшийся человек задает такие личные, ненужные вопросы Лиле. Но она отчего-то на него не сердилась, и, наоборот, Ивану показалось, что ей очень важно было объяснить ему, и чтобы он обязательно понял все.