Подари мне краски неба. Художница

— Никаких, кроме моего честного слова. Но я думаю, вы не можете пожаловаться на меня. Ваша работа оплачивалась вовремя и щедро.

— В таком случае по рукам. — Наташа резко поднялась и, не дожидаясь, пока вальяжный барин допьет свою минералку, вышла.

Часа через три Наташа с образцом ценного документа, с ключами от мастерской, адрес которой она получила у вахтерши института тети Вари, иногда оказывающей услуги посредника свободным художникам, для которых получение бесплатной мастерской в Союзе художников так и осталось несбыточной мечтой, уже собирала инструменты, необходимые для работы.

Тонечка ни о чем не спрашивала, заворачивала бутерброды в фольгу, наливала в термос горячий чай.

— Это лишнее, мам, там есть кухня с плитой и раковиной, и даже ванная. Чай я смогу заварить.

— Ничего ты не сможешь. Я ведь знаю, как ты работаешь. Боюсь, что и про мои бутерброды ты забудешь.

Тонечка сейчас казалась рассудительной и деловитой. В движениях ее не чувствовалось и следа вчерашней паники, точно не было титанических усилий по воображаемому обмену квартиры, едва не подорвавших ее психику.

— Васенькин доктор звонил в швейцарскую клинику, — бормотала она, — узнавал стоимость операции.

— ?

— Никогда в жизни не смогу представить себе эти деньги. Пятнадцать тысяч долларов. Это еще без моего проживания там.

— Проживание — пустяки. Вместе с дорогой обойдется в полторы тысячи. Если, конечно, жить будешь экономно. Реабилитационный период входит в эту цифру?

— Да, и обследование, и все полностью.

— Тогда это не так дорого.

— Да, конечно, это не так дорого, — подхватила Тонечка. — Но тебе придется выполнять эту таинственную работу. Кстати, матери ты можешь сказать, что это за работа?

Наташа выпрямилась и посмотрела на нее строго:

— Мама, эта тема закрыта. Помоги мне найти резцы.

— Резцы? — переспросила Тонечка. — Ты будешь резать клише?

— Я сказала, эта тема закрыта. Андрей не звонил?

— Ни разу, — сделала большие глаза Тонечка. — Но ты не переживай, может быть, он сильно занят. Ведь он пишет книгу.

— Андрей тоже закрытая тема. Если будет звонить, скажи, что я уехала на Северный полюс.

Наташа поцеловала мать, надела толстовку и вышла.

Мастерская сразу же понравилась ей: под самой крышей восьмиэтажного дома, с окнами на дубовую рощу. Она принадлежала недавно умершему художнику, некоторые работы которого Наташе когда-то нравились. Она вознамерилась стремительно начать и завершить работу.

Потянулись дни, полные рутинной работы. Пальцы почернели от постоянного соприкосновения с кислотой и металлом, она перестала ощущать целый ряд запахов.

Изготовив клише, она решила сделать пробный оттиск, но обнаружила, что нет необходимых красок. Любуясь превосходно созданной из косного металла штучкой, она не могла не похвалить себя: «Недаром Бронбеус говорил, что у меня золотая линия. А я, как дура, сомневалась».

В таком состоянии, приподнятом и несколько диком, она и позвонила Стасу, сообщив, что в мастерской, где она работает, есть хороший станок, который почему-то не продал оборотистый сынуля, сдавший отцовскую мастерскую за сто долларов, нет только красок, чтобы немедленно отпечатать некую хорошенькую вещицу.

— Как захотим, так и сделаем, — ответил Стас, — буду с красками через полтора часа. — И положил трубку.

Наташа внимательно вслушивалась в короткие гудки, пытаясь понять, что же такого произошло необычного.

«Да ведь я не сказала ему адрес, — ужаснулась она внезапно пришедшей в голову мысли, — кто-то меня уже выдал, или он следил за мной?»

Наташа пыталась вспомнить, сообщала ли она адрес вообще кому бы то ни было, Тонечка предупреждена о неразглашении и будет хранить тайну, к тете Варе вряд ли кто-нибудь догадается обратиться, Антону Михайловичу адрес неизвестен, сынок художника, получив деньги за три месяца вперед, укатил в Ялту. Оставался последний вариант: за ней следили. И глупый Стас нечаянно выдал себя или еще кого-то.

Наташа не на шутку разозлилась. И когда в передней раздался звонок, она была уже в бешенстве.

— Откуда ты узнал мой адрес? — зловещим шепотом спросила она ошарашенного таким приемом Стаса.

— Но, старуха, извини, ты не звонила, не объявлялась. Антон Михайлович забеспокоился, понимаешь. А я, зная о твоей дружбе с теткой Варей, и вычислил квартирку. Че такого? Не первый год друг друга знаем. Отстал — погиб. — Стас гнал свою обычную лабуду.

— Не первый, но последний, — с яростью и тем же шепотом отвечала Наташа. — Последний год мы знаем друг друга, шер ами.

— Да успокойся, старуха, все нормально, я тебе и денежки принес в клюве, и клише заберу самолично. Я ведь чувствую, старушенция, что лишний раз общаться с Антоном этим Михайловичем для тебя внапряг.

— Это точно, — несколько смягчилась Наташа. — Деньги, говоришь? Что-то мне никто не говорил, что клише будешь ты забирать. Откуда ты вообще знаешь, что я его делаю?