Подари мне крылья

— И чешуя у тебя краси-и-и-ивая, — нахваливала я. — А клыки? Ну-ка улыбнись!

Дракон довольно оскалился во все сто тридцать два. Бр-р… Да такой улыбкой из человека заику можно сделать! Но мне все нипочем. Я своего дракошика люблю, он у меня добрый.

— Ну вот, клыкастенький мой. Ты же клыкастенький? — осведомилась я, почесывая широкий драконий нос.

— Клыкастенький… — согласился рыжий, урча от удовольствия.

— И красивый?

— Кр-р-расивый, — самодовольно осклабился чешуйчатый.

— И хвостатый?

— Хвостатый.

— И вре-е-едный? — тем же тоном поинтересовалась я, потирая мощную шею.

— Вре-едн… Чего?! — дракон резко распахнул глаза и недовольно уставился на меня немигающим желтым взглядом. — Я?! Вредный?! — в праведном гневе возмутился рыжий.

— Еще какой вредный! — припечатала я, переставая чесать нагловатую морду.

— Да не было такого! — та самая морда обиженно вытянулась.

— Было-было, — для убедительности авторитетно покивала.

Рыжий открыл пасть в намерении возразить, подумал, закрыл, на лбу отразилась работа мысли, снова попытался что-то сказать, но выдохнул и сдался. Положил голову на подоконник, продолжая при этом, размеренно помахивая крыльями, висеть в воздухе.

— Ну ладно, — буркнул он, но затем расплылся в оскале: — А если я скажу, что вредный, ты меня погладишь?

Я скрестила руки на груди и задумчиво уставилась в потолок, пожевывая губами.

— Ну Ва-ась…

Скосила глаза на дракона и быстро отвернулась. Ничего не знаю. Не упросишь.

— Ва-ась, а Ва-а-ась, — заискивающе протянул рыжий, повиливая шипастым хвостом.

Продолжила игнорировать. Вот не надо так строить глазки! Даже если тысячу раз вредным назовешься, чесать больше не буду! Нет и все!

— Ва-а-асенька, — не сдавался чешуйчатый гад, а в следующее мгновение умудрился перевернуться пузом кверху, свесив голову почти до пола. — Васили-и-исонька-а-а, — жалобно простонал, каким-то чудом оставаясь в воздухе.

Тут я не удержалась и подошла с моему дракошику.

— Вредный, говоришь? — лениво поинтересовалась.

— Вре-е-едный, — истово закивал рыжий.

Я рассмеялась такой сговорчивости и снова начала чесать чешуйчатую шею.

— Ой, какой я вре-е-едный… Самый вреднючий… Р-р-р-р — урчал дракон, смешно подрыгивая задней лапой. И как только крыльями махать не забывает!

Стоило об этом подумать, и мой рыжик исчез из вида. Испуганно охнув, высунулась наружу и увидела, как огромный огненный дракон, сверкая чешуей, легко опустился на землю, затем поднял голову вверх и насмешливо мне подмигнул. Вот я глупая, упадет он, как же! Крылья-то ему на что?

— У, зараза! — крикнула, потрясая кулаком. Надо же было так напугать!

А рыжему хоть бы что! Этот гад довольно осклабился и, флегматично осматривая коготь на передней лапе, отозвался:

— И вовсе нет…

Глава 2 О страшных чудовищах и чешуйчатых засранцах

— Васька! — зарычало по коридору. — Ва-а-аська-а-а!!!

Молчу, лежу и молчу. Не до того мне. У меня тут при-и-инц!

Подперла щечки кулачками, болтаю ножками и лежу. В башне своей. И очень-очень занята! Меня от такого важного занятия отрывать нельзя. У меня тут КНИГА! НОВАЯ! С принцами, принцессами, злыми и не очень колдуньями и драконами! Да-да, такими же рыжими и наглыми как мой Грошик. Это его, кстати, так зовут. Точнее, это я его так величаю. Вообще, дракошика зовут Грошисс Великолепный. И если первое имя настоящее, данное от рождения, то вот по поводу второго мой рыжий нагло врет! В этом я уж точно уверена.

Так вот, книга. Вчерась прилетел мой дракон из очередной вылазки. Уставший, голод… а нет, он по дороге лося сжевал. Лося, конечно, жалко… Мне когда Грошик сказал, я так и расплакалась. А потом рыжий еще три часа уверял меня, что лось был старый, больной и сам умолял его съесть. Я, конечно, не поверила, но успокоилась. Ну а что делать? Грошику кушать надо. Зачем мне в доме громадный голодный злой дракон. Почему злой? Так он когда голодный, всегда злой. Эх, мужчины…

На чем я остановилась? Ну вот, сидит мой дракошик весь такой сытый, но уставший, меня утешает и рассказывает, где его черти носили три дня. Представляете? Три дня! Я тут одна, от скуки локти кусаю, по стенам бегаю, даже убираться начала! А он, значит, где-то прохлаждается!

Вот сидит он такой, рассказывает, где был, чегось видел, и тут бац! У меня в голове щелк!

Я прищурилась и ласково так:

— Над какой это ты деревней пролетал?

Над Мухоморовкой? Нет, не слышала. В моей книжке по географии такой нет. Книжка старая? Возмо-о-ожно…

Притворно вздохнула и вкрадчиво:

— А с каких пор в нашей округе деревня появилась? Наша глушь и к государствам никаким не принадлежит…

Дракон ойкнул и замолчал.

Представляете? Вот так взял и замолчал. И по сторонам озираться начал — не иначе сбежать вздумал. А потом зевнул от всей широты своей поганой душонки и заявил, что спать хочет. Ну, я тут как встану, как подбоченюсь и… как зыркну на рыжего… снизу вверх.