Подари мне крылья

Зло вскочила, проигнорировав предложенную помощь, фыркнула, но тут же опомнилась. Нет, дуться нельзя. Иначе мы опять перестанем разговаривать, и обнимать меня больше никто не будет, и… Картина совсем мрачная вышла, поэтому я решила оставить детскую обиду на потом и побыть немного взрослой. Ослепительно улыбнулась и нарочито весело заявила:

— А ножка-то моя!

Брюнет маневр подхватил. В смысле, тоже покивал вроде бы радостно и как выдаст:

— А остальная тушка мне!

Ах вот ты как! Ну погоди у меня! Я тебе еще мстю придумаю. Грош докажет, что они у меня все страшные.

Ели молча. Я старательно следила за манерами, насколько это было возможно в походных условиях. Йен о чем-то усиленно размышлял, если судить по глубокой морщинке между бровями.

А вот когда мы уже удобно расположились на одеяле, я — полулежа, он — прислонившись спиной к дереву, вдруг спросил:

— Покажешь когти?

Я, признаться, даже растерялась. Вот так взять и показать ему лапу? Мне самой даже жутко становится при виде человеческой руки, заканчивающейся звериными пальцами с огромными когтями, еще и с чешуей.

— Ты точно хочешь это увидеть? — дала время поразмыслить над столь необычной просьбой. Парень уверенно кинул.

Ну что ж…

— Только я не уверена, что получится. Обычно это происходит само, когда я злюсь…

— Тогда самое время научиться контролировать оборот. Это поможет.

Ладно. Затолкали страх подальше, нащупали огонь… Совершенно не понимала, что делаю, но выходило как-то само, будто всегда это знала. Просто потянулась к огненному комочку где-то в груди, разрешила течь по руке, подвела к кисти и… отпустила на волю. Впервые наблюдала, как под кожей сначала мерцают искорки, потом сияние прорывается наружу, охватывает руку, что отзывается едва заметной болью, ногти растут и уплотняются, и сияние сходит на нет, оставляя гладкую сверкающую чешую.

Рядом шумно выдохнули.

Хотелось заявить, что я все-таки предупреждала, но мысль так и не оформилась в слова. А все потому, что Йен совершенно не испугался, не скривился и не отшатнулся. Наоборот, он восхищенно смотрел на мою руку, в смысле лапу, силился что-то сказать, но так и не произнес ни звука.

— Как думаешь, кто я? — повертела рукой перед глазами, с интересом рассматривая.

— Ты разве не догадываешься? — хрипло проговорил парень.

Встретилась с его взглядом, внимательным, изучающим. Ведь все-все знает, только не говорит почему-то. Постоянно меня заставляет рассказывать…

— Лапа как у Гроша, — нахмурившись над очередной загадкой этого человека, я пожала плечами. — Но разве есть оборотни, которые превращаются в драконов?

— Может, и есть, — и снова ни да, ни нет… Но ведь чувствую, что он что-то скрывает. Зачем только? — Почему ты не можешь быть д… — Йен не договорил, закашлявшись, схватился рукой за горло, сипло вдохнул. Но прежде, чем я успела запаниковать, выдохнул, черты лица разгладились, и парень как ни в чем не бывало продолжил: — Почему… зверь не может быть… драконом, — делая большие паузы, проговорил он, но то, что переиначил предложение, от моего внимания не укрылось.

— А драконы разве бывают серебристыми? — я даже чешуйки поколупала — это, кстати, очень щекотно! — держались они точно так же, как у моего любимого дракона.

— Обычные — нет, а вот…

— Бракованные, — встряла я.

— Особенные, — с укором поправил Йен и продолжил: — возможно. Я таких никогда не встречал.

Парень тепло и немного грустно посмотрел на меня, коснулся лапы пальцами… И тут произошло нечто невероятное!

Моя рука засветилась искорками, они подобно светлячкам стекались по покрытой чешуей коже к тому месту, которого касался парень, поднялись выше по его пальцам и растворились в мужской ладони.

— Что это было? — удивилась я, глядя как Йен ошеломленно разглядывает свою руку, меня, снова руку…

Кажется, дар речи его покинул, потому что парень молча схватил мою все еще когтистую лапку, поднес к лицу, повертел и так и эдак, сжал своих ладонях, от чего те снова засветились, провел носом по чешуе, — теперь и я разучилась говорить — и только после всех этих манипуляций выдал:

— Не может быть.

И вот сидим напротив друг друга, как два дурака, смотрим. У брюнетика глаза что два золотых, в смысле, такие же огромные, и у меня наверно тоже. Не знаю, о чем думал он, а вот Василиса прекрасная, но сейчас абсолютно не премудрая, пыталась понять, что мой провожатый там унюхал. Потому что, если судить по его лицу, в эту самую минуту камни с неба падать начнут.

А Йен снова чуть сжал мою руку, провел носом по чешуе, едва ощутимо скользнул губами…

Не знаю, от ощущений или от осознания, что он сейчас сделал, мурашки побежали по спине. Я замерла, ни вдохнуть, ни выдохнуть.

Никогда бы не подумала, что толстая на вид броня может быть такой чувствительной.

А парень, наконец, оставил мою лапку в покое, поднял на меня пылающий огнем взор, протянул руку к лицу…

— Невероятно, — прошептал севшим голосом.