Подари мне любовь

Одинокий… Ни Адам, ни его семья не знают и не могут знать, на что ее жизнь была похожа все эти годы. Как она загружала себя работой до полного изнеможения, только бы не думать о прошлом! Как страшно приходить в пустой дом, где тебя никто не ждет. В какой-то момент она поймала себя на том, что ей страшно даже спеть песенку вслух, потому что голос гулким эхом отдается в пустой квартире.

— А твоим родителям не приходит в голову, что можно жить припеваючи и без всякого замужества?

— Не приходит. Они прожили вместе в любви и согласии двадцать пять лет. Этим все сказано.

Морин задумчиво откусила кусочек сандвича. Перспектива стать объектом внимания вех холостяков нисколько ее не вдохновляла. Взгляд ее упал на Адама. Точно! Почему она? Ведь он их сын, и его благополучие для них важнее. Пусть лучше направят свои матримониальные усилия на него.

— Ты же их сын, почему бы им не взяться устраивать твою личную жизнь?

Адам заулыбался еще радостней.

— О, они давно махнули на меня рукой и оставили в покое.

Почему? Вопрос так и рвался с языка Морин, но все-таки она удержалась и не спросила.

— Ну, в таком случае и от меня они тоже скоро отстанут, как только поймут, что меня это ни капельки не интересует.

«Ага, не интересует. И ты думаешь, после вчерашнего я тебе поверю?» — размышлял Адам, но решил промолчать, он же здесь в качестве рабочей силы.

К тому моменту, когда они закончили есть, на землю опустились первые сумерки. Решено было сначала привести в порядок кухню. Пока Морин мыла холодильник, Адам вкрутил лампочки и распаковал коробки. Потом навесил кухонные шкафы, и они стали расставлять посуду, предварительно перемыв ее. Морин была приятно удивлена, когда узнала, что Адам знает, какая тарелка где должна стоять. И куда лучше поставить посудомоечную машину. Она сказала ему об этом, а он только рассмеялся.

— У меня много талантов, — не стал он скромничать. — Ты сама убедишься, когда узнаешь меня лучше.

Между ними было всего два шага. Вот бы пройти их. Распустить ее волосы, целовать в губы, так чтобы она забыла все правила и условности, забыла, кто прав и кто виноват, почувствовать под своими руками ее гибкое стройное тело. Опрокинуть вон на тот диван... Адам тяжело вздохнул.

— Ты действительно твердо решила, что больше никогда в жизни не прикоснешься ко мне?

Морин резко отвернулась, но Адам успел заметить на ее лице растерянность.

— Мы же с тобой вчера договорились, что ты не будешь...

— Я не собираюсь ничего с тобой делать, — перебил он ее. — Я думал... — Но он решил больше не высказываться на этот счет.

Когда она повернулась к нему, ее глаза уже стали непроницаемыми.

— Думаю, что в этом городе достаточно женщин, которым бы польстило твое предложение о приятном времяпрепровождении.

Приятное времяпрепровождение — как-то раньше к этим словам Адам относился спокойно. Но сейчас! Когда он слышал их из уст Морин, его начинало это бесить.

— Пойми, мне не нужна женщина просто как постельная принадлежность. Может быть, я несколько старомоден, но, по-моему, главное в отношениях между мужчиной и женщиной — чтобы была страсть и взаимопонимание. Неужели ты не видишь, что я схожу от тебя с ума? Мне кажется, я скоро стану грезить во сне и наяву. Ты мне нужна. Ты это понимаешь?

Морин пожала плечами.

— Ты не хочешь любить, не собираешься жениться. Что тогда остается? Чего ты хочешь на самом деле?

Тебя — это единственный ответ, который приходил ему в голову, а Морин тем временем продолжала:

— Единственный логичный ответ — неплохо провести время.

— Ты действительно так плохо обо мне думаешь? — с печалью в голосе спросил Адам.

— Нет. Это жизнь, — обезоруживающе улыбнувшись, произнесла Морин и приступила к распаковке следующих коробок.

Они уже дошли до ящиков с обувью и одеждой, когда Морин решила сделать небольшой перерыв и пошла на кухню, чтобы приготовить кофе. Ведь они трудились не переставая три часа подряд. Пока она отсутствовала, Адам распаковал последние две коробки и выложил их содержимое на кровать — так лучше видно, что, куда ставить.

Здесь была небольшая кедровая шкатулка, вазы, несколько школьных тетрадей, пара учебников по геодезии. Во второй коробке были книги, среди которых, к своему удивлению, он не нашел ни одного романа, и пара фотоальбомов.

Он никого не знал из ее прошлого, к тому же не сомневался, что Морин расценит его любопытство как вмешательство в ее личную жизнь, поэтому со спокойной совестью поставил их на полку рядом с книгами. Ему показалось, что коробка пуста, и он отшвырнул ее в угол. С глухим стуком из нее выпала кукла — видимо, воспоминания детства, подумал Адам, еще раз встряхнул коробку и только теперь заметил небольшой любительский снимок, вставленный в простую золотистую рамку. С одной стороны был изображен ребенок, а с другой стороны в рамку был вложен локон темных волос.

Когда он все еще рассматривал фотографию, в комнату вернулась Морин. Увидев, что он держит в руках, она побелела как полотно. Такого выражения на ее лице Адам еще не видел.