Подари мне любовь

— Я вырос рядом с лошадьми и думаю, что смог бы стать неплохим наездником. Но между работой на ранчо и наездником слишком большая разница. Боюсь, мне не хватило бы терпения: каждая лошадь обладает своим характером, к ней нужен индивидуальный подход.

— Охотно верю, — пробормотала она, чувствуя, что ей не хватает воздуха. Не так-то просто притворяться спокойной, разговаривая с Адамом. — А в конюшне трудная работа?

— Посмотри...

Адам шагнул к ней, протягивая руки.

— О боже, Адам, что это?

Она взяла его за запястья и поднесла ладони поближе к глазам.

Этот простой жест заставил его содрогнуться от желания, пронзившего все тело.

— Больно?

— Ничего страшного. Жеребенок-однолетка немного побуянил.

— «Ничего»! Ты только посмотри, какой глубокий порез. — Морин внимательно рассматривала рану. — К тому же сильно загрязнен.

После недели холодного равнодушия Адам просто таял от ее внимания.

— Ничего, от деревенской грязи еще никто не умирал.

— При чем тут «умирал», «не умирал». Бактерии вызовут воспаление, и рана будет заживать дольше. Где тут у вас аптечка?

— Хорошо, хорошо. Я сам обработаю порезы, но попозже.

— Знаю я, как ты их обработаешь: чуть сполоснешь водичкой и решишь, что этого хватит. Давай неси аптечку.

Адаму ничего не оставалось, как подчиниться. Через некоторое время он вернулся со всем необходимым.

Морин деловито взялась за дело.

— Так что случилось, рассказывай!

— Держал жеребенка, пока моя сестренка чистила его копыто.

— Значит, она знала, что ты поранился?

— Да, — сказал Адам и решил добавить, чтобы завоевать еще больше симпатии: — Она сказала, что ей жаль, и рассмеялась.

— Рассмеялась! Кошмар!

Адам безразлично бросил:

— Просто она знает, что ее братишка крутой. Это не такой уж страшный порез. Кстати, каждый ковбой время от времени получает такие раны.

Она взглянула ему прямо в глаза и снова занялась его руками.

— Ты считаешь себя ковбоем?

— Я им был, — просто сказал Адам. — До того как стал бизнесменом.

— Профессионально?

— Все, за что я берусь, стараюсь делать качественно, это секрет моего успеха, — искренне признался Адам. — Да и платят лучше.

— Никогда бы не подумала, что деньги для тебя самое главное.

— Ты права, деньги не главное, но они никогда не помешают. Верно?

Морин перевязывала его руку и думала: никакие деньги в мире не заменят семейного тепла, уюта. Все это Адам имел в избытке и ценность этого дара, видимо, понимал не до конца. Разве он когда-нибудь оставался, хоть раз в жизни, по-настоящему одиноким? Ни разу. Иначе позволил бы он себе играть человеческими чувствами? Никогда!

— Знаешь, Морин, — произнес Адам после некоторого молчания, — я рад, что ты снова ведешь себя со мной легко и открыто.

Морин подняла на него глаза. Он стоял слишком близко к ней.

— И никогда не переставала.

Адам впился взглядом в ее яркие губы, стараясь не думать о том, что ему больше всего хотелось сделать.

— Ты относишься ко мне так, словно я сделал что-то предосудительное.

Морин понимала, что ее положение почти безвыходное, но ей необходимо играть дальше, чтобы выиграть, и не нужно обращать внимание на его близость. Нельзя поддаваться своим чувствам.

— Ну, мы же договорились с тобой о перемирии, а это требует определенной дистанции в отношениях между нами.

— Да, — вынужден был согласиться Адам. — Но понимаешь, эта отстраненность может не лучшим образом сказаться на работе. Мне хотелось бы, чтобы не было никакой напряженности, только естественность отношений.

— Как-то не верится, — обронила Морин.

— Во что ты не веришь?

— В то, что мы можем быть... просто друзьями. Слишком... слишком много...

— ...взаимного притяжения, — закончил за нее Адам.

Морин согласно кивнула.

— Да, что-то в этом роде. И если мы попытаемся стать друзьями...

— Мы уже друзья, — перебил он ее, — только ты не хочешь это признать.

Может быть, он и прав, подумала она. Во всяком случае, их отношения не укладываются в рамки служебных.

— Хорошо, сдаюсь, — согласилась она. — Мы друзья.

— Отлично, — оживился Адам. — Может быть, начнем все сначала?

— И как ты это себе представляешь? Однажды мы уже начали. Помнится, в тот день была сломана твоя нога.

— Забудь. Забудь все. Мою сломанную ногу. Как мы купались. Что ты перевязывала мне руки. Давай начнем все заново, возьмем для начала и отправимся куда-нибудь на прогулку. Ты умеешь держаться в седле?

— Если лошадь спокойная.

— Думаю, мы сможем подобрать тебе подходящую.

— И куда я на ней поеду, хотелось бы знать?

— Что-нибудь придумаем. Давай направимся на юг, к горам. У тебя будет возможность посмотреть не только ранчо, но и прилегающие к дому земли. Ведь что ты до сих пор видела — только дом.

Морин почувствовала большое искушение провести хороший летний вечер как-то иначе, чем обычно. Правда, вдвоем с Адамом. Однако прогулка может стать своеобразным экзаменом: смогут ли они сохранять определенный нейтралитет в отношениях? В конце концов, им ведь работать вместе.

— О'кей. Я принимаю твое приглашение. Только не жди от меня навыков профессиональной наездницы.

Адам тепло улыбнулся.

— Все, что от тебя требуется, детка, — это быть самой собой.

ГЛАВА ПЯТАЯ