Подари мне мгновение

— Ладно. Тогда продолжение. Влюбленные проводили много времени вместе, и впоследствии стали почти семьей. Но неожиданно на горизонте появился дракон. Алина не видела его и не могла, ведь Матвей был наделен магией, и только он мог его увидеть. Он знал, что если дракон нападет на поселок, то уничтожит всех своим убийственным огнем из пасти, поэтому Матвею пришлось отправиться на борьбу с чудовищем. Но так случилось, что девушка не захотела отпускать рыцаря, хотя и не знала куда тот отправляется и тогда ему, ради безопасности любимой, пришлось ее обидеть и исчезнуть из жизни.

— Но он уничтожил дракона? — сонным голосом спрашивает Марк.

— Уничтожил, и хотел вернуться к Алине. Но боялся, что она его не примет. А потом они встретились на балу у короля, и с тех пор Матвей ни на минуту не покидает любимую пытаясь замолить все свои грехи и выпросить у нее прощения. Ведь все чего он хотел — просто уничтожить дракона, который мог бы ранить девушку.

Марк уже сопит. А я в темной ночной тишине задумываюсь над сказкой Иваха. К чему он ее вел и почему согласился принять наши имена для героев? Это что-то значит, или я просто слишком романтичный человек и ищу что-то там, где ничего нет?

А если все-таки сказка Матфея это некий сказочный описание нашей ситуации, то кто играет роль дракона в этой истории? ...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 20

Из детской мы выходим на цыпочках и медленно продвигаемся в спальню. Именно так, Матвей схватив меня за руку тянет туда. Закрывает двери, легким толчком бросает на кровать и тут же усаживается рядом, на бок, подперев голову рукой и рассматривая синими глазами. Пусть в этой темноте я не вижу их цвета, но почему-то точно знаю, что сейчас синий, а бывает он, иногда, граничит с небесным оттенком, стал темным, как воды океана.

— Можно кое-что спросить? — шепчу, боясь громким звуком разрушить ощущение уюта и покоя, что окружило нас сейчас.              

— Конечно. — Слышу, как улыбается.                

— Сказка о драконе и все остальное — ты придумал, или она имеет под собой, скажем так, базовую правду?                                        

С замиранием сердца жду ответа. Потому что страшно. Боюсь услышать ответ. Если быть откровенной с собой, то даже не знаю, что хочу получить в итоге: правду или наоборот...

— А ты как думаешь? — Кладет руку мне на живот обжигая жаром ладони.             

— Не знаю, но ...                                        

— Пять лет назад, — тяжело выдыхает, — у меня действительно была веская причина, чтобы сделать тебе больно. Конечно, я действительно был шокирован, когда ты сказала о беременности, но поверь, совсем не хотел тебя обидеть. И те слова ..., они оскорбили тебя, знаю. Но я должен был их сказать. У меня не было другого выхода.                             

— Почему не было? Почему ты должен был оскорбить меня, исчезнуть? — Едва говорю, чувствуя, как боль пятилетней давности сжимает раненое сердце.                

— Алин, я не хочу говорить почему, просто знай, что так было нужно и на самом деле я был бесконечно счастлив, что ты забеременела. Никакая ответственность меня не пугала, пугало другое.

— Поделись, Матвей. Расскажи, в чем кроется причина того, что пять лет назад ты приказал сделать аборт, разбил меня в дребезги и исчез! Или это такая тайна, что ты не можешь мне рассказать?

— Прошу тебя, Алин ... Не нужно. Это разобьет твоё сердце хуже, чем в первый раз, если ты действительно меня любишь.                       

Я не знаю, что ответить. Что же такого страшного может сделать мне еще хуже, чем Матвей, когда бросил? Что страшнее предательство любимого человека?

— Это действительно что-то настолько страшное? Ты убил кого-то? Сбил? Я просто не понимаю, Матвей!                              

На глазах выступили слезы. Сердце сжимается от боли и непонимания. Но Ивах склоняется надо мной и целует мокрые скулы.

— Не убил. Не сбил. И ты все узнаешь, обещаю. Но не сейчас.

— Матвей ...— всхлипываю.                      

—Ш-ш-ш-ш...                                      

Он целует мои губы: нежно, мягко, с надрывом, будто хочет этим показать насколько важна для него. Теплые прикосновения рук стирают внутреннюю боль, забирают её. Снимают волнение, страх, переживания. Мне становится спокойнее. Пусть немного, но все же ...

Аромат цитруса окутывает в своих объятиях, как одеяло в холодную зиму. Жар его тела возбуждает не на шутку. Забываю о страхах, о неудачах, боли. Он стирает прошлые обиды поцелуями, которые вызывают дрожь всего тела.

Сильные порывы ветра за окном напевают собственные песни, заставляя хотеть раствориться в нем полностью, стать воском в его руках, или глиной. Печальная, тягучая мелодия, что пронизывает нас обоих, прорастает во мне новым ростком чего-то светлого и чистого.

Матвей медленно раздевает меня. Он гладит каждый клочок тела. Целует каждый его сантиметр, пока я касаюсь своими тонкими пальцами его повсюду. Эта ночь только наша и никто нам не помешает слиться воедино, стать одним целым друг с другом.