Подари мне мгновение

— Тогда, Александр Андреевич, можете забирать его. Горячий чай, сон, покой.

— Спасибо, Игнат.

Обнимаю Марка и выхожу с ним в коридор оставив папу поговорить с главным врачом. Приседаю напротив своего малыша и стараюсь сдержать непрошеные слезы.

— Марк, ты помнишь, что я говорил? Сейчас ты поедешь к бабушке, и будешь с ней. А я буду здесь, смотреть за мамой. И, как только все будет хорошо, приеду, хорошо?

— Да. —Всхлипывает носом и растирает кулаками слезы. — Мы хотели тебе приготовить пирог. Мама хотела ...

От его голоса все во мне переворачивается тысячу раз.

— И вы его приготовите, милый. Обязательно. Только немного позже. Обещаю.

— Честно-честно?

— Конечно. Более того, мы приготовим его вместе, что скажешь?

— Скажу, что ... тебе понравится.

— Я в этом не сомневаюсь, мой маленький. Мы же семья. Мне нравится делать с тобой и мамой все.

Из кабинета выходит папа и врач. Я крепко обнимаю Марка и передаю его дедушке. Он берет сына на ручки и идет на лестничную клетку, что-то шепчет тому на ухо.

— Матвей Александрович ... — говорит врач, — пойдемте за мной. Алина в реанимации.

Глава 23

Матвей

Трудно ответить себе почему в этом мире высшие силы забирают то, что сначала дают. В наказание? Для того чтобы проучить или что-то показать? Не знаю... Хотел бы знать, но нет... Я, как мог, добивался Алину, пытался сделать все, чтобы она простила меня, впустила в свою жизнь. И вот какой-то подонок ламает все, что строил. Рушит, даже не подозревая, что я сейчас на грани. Кроме проклятий в его адрес я ни о чем другом не думаю. Мне страшно. Настолько, что руки дрожат, а в сердце огромная дыра.

Коридор, где находится отделение интенсивной терапии, пустой и такой безликий. Белые стены, белые двери, и, иногда медсестры в белых халатах. Игнат Сергеевич идет впереди, широким шагом направляясь в палату. Эти мгновения, пока мы идем, кажутся вечностью. Внутренности выворачивает наружу от страха. Ноги еле держат. Крепко сжимаю челюсть шагая следом. Уверен, что мой взгляд сейчас пустой и выгляжу я скорее всего будто сама смерть, но мне все равно. Все, что крутится в голове, молитва, которую придумываю на ходу. Просто потому, что кроме "отче наш" я больше ничего не знаю, да и не уверен помогает ли Бог тем, кто в него не верит.

— Я оставлю тебя одного в палате. Но ее не трогать. Все необходимые манипуляции мы провели. Ты понял?

Несколько секунд смотрю на врача бездушным взглядом. Просто она — душа — уже там, рядом с Алиной.

— Д-да. Понял.                             

Захожу в палату. Здесь тоже светлые стены какого-то молочного оттенка. Окно закрыто жалюзи, светлый ковролин, двери, ведущие вероятно в ванную комнату и кровать с белой простыней. А под ней моя Алина. Темные волосы зачесаны назад спрятаны под белыми бинтами. Лицо бледное, даже белое, словно первый снег. Единственные яркие пятна — царапины на щеках. Но все это закрывает кислородная маска.          

Тонкие руки лежат над простынями. Ее силуэт такой маленький, хрупкий, будто она и не человек вовсе, а воздушная мечта. Не сразу замечаю, как по щекам моим бегут горячие слезы обжигая кожу.

Подхожу ближе и сажусь на стульчик рядом с кроватью. Над головой невесты много различных проводов, слева от кровати экран с еще проводами, которые присоединены к Алине. В руки воткнули катетер. жутко видеть эту картинку. Жутко сидеть и не знать, каким мыслям все же позволить просочиться в сознание.

Лицо моей Алины спокойное, будто она спит, безмятежно и сладко. Будто вот прямо сейчас откроет карие глаза и я увижу в них яркий свет...

Но такого не будет, потому что она в коме.

— У нее ушиб головного мозга тяжелой степени.

Я даже не услышал как в палату зашел Игнат Сергеевич. Врач встает в ногах Алины, но смотрит преимущественно на меня.

— У меня не очень хорошая новость для тебя, Матвей. Дело в том, что тяжелая степень имеет... — Мужчина запинается, но выдохнув продолжает. — К сожалению, вероятность летального исхода достаточно высока и составляет 40-50%. И даже если она выживет, проснется, то велика вероятность инвалидности ... Мне жаль, что так произошло.

Долгим взглядом сканирую Алину. Слова врача звучат в голове выстукивая набатом в висках, хотя он уже полчаса назад, как ушел. Летальный исход, а если нет — инвалидность... Неужели это то, что ждет ее — мою невесту, — женщину, которую я люблю,и едва не потерял по собственной глупости?

Нет! Я отвезу ее на другую планету, если понадобится, но моя любимая не превратится в овощ. У нее же сын .... Господи Ну почему, почему жизнь так несправедлива? Почему топит в грязи и с удовольствием наблюдает за этим? Неужели я так нагрешил в этом проклятом мире, что теперь меня нужно так наказывать?

Я плачу. Рыдаю, осторожно держа Алину за тонкие пальчики. Никак не могу остановиться, ведь моя душа рвется на части. Не знал, что она вообще может рваться. Не знал, что она у меня есть ... Мне так больно. Еще ни разу в жизни я не испытывал такой боли. Ощущение, будто что-то страшное ломает меня, вырывает органы, оставляя, подышать где-то на краю света.

Моя Алина ...