Подари мне себя

Я замерла на мгновение — эта новость мне совершенно не нравилась. Послезавтра мы уже договорились с Егором встретиться, а теперь всё придётся переносить — и неизвестно, на сколько.

Меня заполнили разочарование и грусть, и даже злость на Крылову, у которой так не вовремя что-то там случилось. Я так радовалась, что мы наконец сможем остаться вдвоём, и не придётся скрываться и шифроваться перед Шестинским, чтобы не схлопотать выговор и дежурства. А теперь ничего не получится.

— Ты чего сразу скисла? Ты же знаешь: со старшей, как, впрочем, и с Шестинским, лучше не спорить.

— Да, я знаю, — махнула на неё рукой. — Просто планы были на эти выходные.

— Понимаю, — понимающе кивнула мне. — У самой сегодня были дела, а теперь всё передвинулось на неопределённое время.

Мы обе замолчали, думая каждая о своём. У меня же сегодня по расписанию утром стоит операция вместе с Шестинским и Шведовым, поэтому раздумывать обо всём этом нет времени.

В операционной, как и прежде, все мы работали слаженно и аккуратно, как один большой организм. Операция была не сложная, но довольно-таки изнурительная, и поняла я это, когда вышла из оперблока и почувствовала, как по моему виску стекает капелька пота.

Я сняла шапочку и вышла из помещения, двинувшись в сторону ванной комнаты, и тут меня окликнул Герман Витальевич, от голоса которого я на миг застыла, ожидая чего-то нехорошего.

Развернулась к мужчине, встречаясь с ним взглядом, который был каким-то другим. Но каким, я не могла понять.

— Да, Герман Витальевич. Что-то случилось? — вопросительно посмотрела на него, ожидая его слов и в то же время чего-то боясь.

— Всё хорошо. Операция прошла отлично. Ты, как всегда, молодец, — говоря это, он неожиданно протянул правую руку к моему лицу.

Дотронулся до моего виска, влажных от пота волос и заправил прядь за ухо, при этом улыбнулся… Улыбнулся?..

Поначалу мне захотелось отшатнуться — это было естественной реакцией на него, — но я силой воли приказала себе никак не реагировать на его действия.

— Что вы делаете? — удивлённо, даже шокированно, с нотками недовольства в голосе вскрикнула я.

Его действия и вправду меня шокировали, и я не знала, как к ним относиться. И уж тем более мне не хотелось, чтобы нас кто-либо увидел в стенах клиники, когда Шестинский позволяет себе такие вольности. Могут поползти неприятные слухи. К тому же мне неприятны его касания.

— А что, тебе неприятно?

— Неприятно, — ответила и отодвинулась от него подальше. — Что вы хотели?

— Хм. Ну хорошо. Как примешь душ, зайди к Нине Михайловне. По поводу нового графика. Так как вместо неё я этим ранее занимался, а после того, как она вернулась, то теперь как обычно всё это на ней.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Хорошо. Это всё? Я могу идти?

— Да, Ярославская. Ты можешь идти, — ответил после минутной заминки, во время которой он буровил меня своим недовольным взглядом.

Я же ничего ему не ответила, а просто развернулась и направилась в сторону душевой. Нужно смыть с себя пот и привести в порядок.

Сделав все процедуры, я направилась искать старшую медсестру, чтобы поговорить о моём новом временном графике. Я надеялась, что это продлится недолго, но возвращению Нины Михайловны я рада. Но только потому, что теперь мой график будет составлять она, а не этот гад Шестинский, который тогда просто не стал упускать удачу из своих рук и, так сказать, наказывал меня дежурствами за то, что я отказала ему.

В первую очередь направилась в сестринскую, потому как там поймать её было больше шансов. Но если там её не окажется, то спрошу у коллег, не видели ли они её.

Поднявшись на третий этаж, завернула за угол и не успела сделать и двух шагов, как была схвачена и втолкнута в какое-то тёмное небольшое помещение.

Я вскрикнула, а сердце упало в пятки.

Сильные руки сдавили меня и прижали спиной к теплой груди.

— Что это было, Соня? Почему твой начальник к тебе прикасался? — услышала над ухом до боли знакомый, но яростный голос.

Глава 25

Соня

Сердце громко барабанит быструю чечётку, до сих пор чувствую страх и панику. Никогда в жизни, как сейчас, я не боялась.

Прикрываю глаза, успокаивая сердцебиение, которое колошматит как умалишённое. Понимаю, что мне нечего бояться, и тот, кто держит меня в руках, ничего плохого никогда мне не сделает. Но успокоиться всё никак не получается. И Егор замечает моё состояние.

— Сонь. Соня, что с тобой? — слышу обеспокоенный голос Егора и чувствую, как он разворачивает меня к себе лицом.

Обхватывает ладонями щёки и тянет вверх, желая рассмотреть в темноте очертания моего лица и понять, что случилось. А мне в этот момент хочется хорошенько его ударить, чтобы знал, как пугать невинных людей.

Но я этого не делаю, потому что, несмотря на то, что его сегодня выписывают, я боюсь навредить ему, задев ненароком недавно прооперированные раны.