Подари мне себя до боли

К своим 32 годам он перепробовал почти все, что можно попробовать. Побывал везде, где только можно. Поуправлял  всеми видами транспорта, кроме, пожалуй, шаттла. Он охотился на диких кабанов, плавал с акулами, нырял на глубину, восходил на Джомолунгму, он прыгал с парашютом, с тарзанки, летал на параплане и проехал дорогой смерти Камино-Лос-Юнгас в Боливии.

Он ежедневно ощущал металлический привкус смерти, играя с законом и с теми, кто его переступает. Смаковал вкус. Лишь бы не прозябать от скуки, борьба с которой стала навязчивой идеей, смыслом жизни и занимала все свободное время пресыщенного холостяка.

Но ни одно экстремальное развлечение не цепляло Моронского так, как секс.

Это с моста в заповеднике Титикама в ЮАР можно было прыгнуть один раз и забыть. Или изредка выжимать из байка всех его лошадей на трассе.

Секс же хотелось повторять каждый день. Однако и здесь у Макса были свои принципы. Во-первых, секс должен быть с женщиной. С одной, с двумя, иногда даже с тремя - не важно. Цвет, рост, вес, размер... значение имели, конечно. Но здесь Макс был намного демократичнее, чем в выборе хорошего алкоголя. Важно, чтобы партнерши были эмоционально щедры, отзывчивы, отдавались страстно, бескорыстно и искренне.

И, главное, чтобы не сразу...

А это, как оказалось, было штучным товаром. В основном, поиграть с «жертвами» он не успевал и всем им что-то нужно было от самого Моронского. Деньги, подарки, статус любовницы известного ресторатора. Любовь, верность, законный брак, в конце концов, и дети. Как только очередная голубушка предпринимала попытки сократить дистанцию, начинала  намекать на развитие «отношений» дальше, чем просто «потрахаться», Моронский одаривал временную партнёршу какой-нибудь дорогой безделушкой и прощался. Как правило, ловить в такой связи было уже нечего. Секс, ради которого все и затевалось, превращался в банальный неинтересный трах, да ещё и с попытками вывести Моронского на «серьёзный разговор». Такая игра его не прельщала.

Ещё Моронский по праву считался ценителем особого рода искусства. Он ненавидел порно в привычном, общеизвестном виде этого жанра за фальшивые эмоции, образы и абсолютно дебильные ситуации, навязываемые продуктом индустрии. Порнуха - это просто порнуха ради порнухи, и с этой точки зрения это никогда не было искусством. А вот если художник создал определенный правдивый образ  женщины, мужчины и интимных моментов между ними; передал на полотне или экране весь спектр искренних эмоции в момент наивысшего наслаждения - то такой продукт творчества обязательно занимал место в личной коллекции Моронского.

Именно поэтому в этот вечер он отложил все дела, чтобы пройтись вдоль стен с картинами и гравюрами современных художников-натуралистов, препарирующих самый древний, самый главный из человеческих инстинктов.

Правда, такого нашествия экзальтированной публики он не ожидал. Ошибкой было прийти в галерею в день открытия выставки. Ни одну работу, по большому счёту, как следует рассмотреть не удалось. Да, и баб нормальных не подвезли!

И он уже собирался уходить, как вдруг, недалеко от выхода внимание его привлекла одинокая фигура.

Фигура эта  поднимала  Моронскому не только настроение. Он даже притормозил поодаль, чтобы получше рассмотреть то, от чего в паху приятно заныло. Девушка была довольно высокой, а на шпильках казалась одного с Моронским роста. Длинные темные волосы рассыпались по плечам и спине. Идеальные женские пропорции для Макса - это когда, как у неё, тонкая узкая талия подчеркивала соблазнительную линию бёдер, а длинные ноги вызывали желание развести их пошире или закинуть себе на плечи. Простое чёрное платье до колен туго обтягивало крепкий, выпуклый зад девушки. Такими ягодицами могли похвастаться фитоняшки, раза три в неделю приседающие в фитнес-залах страны. Но эта незнакомка не была похожа на фитоняшку (абсолютно дурацкое слово, которое Макс терпеть не мог), не было в ней присущей им жесткости и угловатости линий. Вся она была какая-то ладная, что ли, точеная, тонкая, нежная. Да, Девочка выиграла свою фигуру в генетической лотерее!

Пока Макс любовался силуэтом девочки, мысленно примеряя ее на свой член, не заметил, что не один он разглядывает незнакомку.

Справа от Моронского потел невысокий полный гражданин в Patek Philippe на запястье. Одну руку гражданин держал в кармане и недвусмысленно там шурудил ею, похотливо разглядывая девушку своими маленькими, заплывшими глазками.

-  Убрать этого говнюка! - велел Моронский своему охраннику.

- Я извиняюсь, босс, убрать... совсем или только отсюда?

- Славик, у тебя протеин, что ли, просроченный? Конечно только отсюда. Сделай, чтобы духу его не было.

- Понял.

Быков уже развернулся выполнять поручение, как шеф снова позвал:

- Славик! Только вежливо, а не как в прошлый раз!

- Понял, - повторил Быков и вараном пополз к мужику, заходя со спины.

- Извините, мужчина, - заклокотал интимно Славик, - это не вы бумажник обронили?