Подари мне семью

Убеждаюсь, что Жанна приступила к выполнению моего поручения, размашистым шагом выхожу в коридор и устремляюсь к Кире, застывшей в холле. Бережно сжимаю ее плечи, пытаясь подарить уверенность, что все обязательно будет хорошо, и с трудом проглатываю удивленное «о».

Створки лифта медленно разъезжаются и являют нам Дарью. Шок на лице моей все-еще-супруги сменяется пониманием, красные пятна расползаются по молочной коже, рука взлетает вверх и отвешивает мне звонкую пощечину.

Хорошо, что я успеваю оттеснить Киру за спину.

– Что ты здесь делаешь? – выдаю глупо и приближаю неизбежный скандал.

– Приехала поговорить! Раз уж я не могу застать тебя дома. Или я должна была заранее записаться на прием?!

Распаляется Даша, а я будто откатываюсь на несколько лет назад и испытываю острое ощущение дежавю. Где на чаше весов с одной стороны – Дарья, которая заслужила конструктивный диалог. А с другой – Кира, которая нуждается в моей помощи.

Противоречия раздирают на части. Рассудок требует остаться в офисе с супругой и раз и навсегда расставить точки над i. Сообщить о принятом решении и выслушать десяток смертельных проклятий, от которых кровь будет стыть в жилах.

Сердце же ругается с головой и велит пойти на поводу у своего «хочу». Плюнуть с высокой колокольни на общепринятую мораль, подтереться чужим мнением и сделать нелегкий, но единственно верный выбор.

Так что я шумно вдыхаю воздух и со свистом выдыхаю негромкое, но твердое.

– Тебе стоило позвонить.

– Позвонить? Да ты в своем уме, Лебедев?!

Поведя плечами, я принимаю все сто оттенков негодования, которые на меня обрушивает Дарья, и в кромешной тишине ныряю в лифт, утягивая Киру за собой. Ее жутко трясет – то ли от известия о сыне, то ли от этой дурацкой встречи. Так что я крепко прижимаю ее к себе и бережно скольжу ладонями вдоль позвоночника, благо на первый этаж мы спускаемся в полном одиночестве.

По пути к парковке я нашептываю Кире на ухо банальное «все будет хорошо» и не разрываю контакта до тех пор, пока не приходится достать ключи и щелкнуть брелоком сигнализации.

– Ты не должен был, – выпутывается, наконец, из ступора Ильина и виновато закусывает нижнюю губу, пока я помогаю ей устроиться на пассажирском сидении и заботливо защелкиваю ремень безопасности.

– Должен. Я обещал.

– Никита!

– Кира! Не обсуждается.

Обмениваемся короткими резкими фразами, в которых чего только не намешано. Надежда, разочарование, тревога, обреченность, боль. Гордая, Кира не желает навязываться и быть обузой. Я же пытаюсь хоть как-то компенсировать причиненный ей когда-то вред.

Да, глупо. Да, неумело. Да, спустя столько лет. Но эта потребность выжигает нутро и играючи смещает все остальные приоритеты, заставляя меня плавно трогаться с места и мчаться по заданному в системе координат адресу.

По мере того как мы удаляемся от работы, напряжение в салоне лишь нарастает. Я сильно стискиваю оплетку руля, Кира вцепляется в подлокотник кресла. Дышит шумно и глубоко, устало прикрывает веки и берет инициативу в свои руки.

Выдерживает небольшую паузу, как перед прыжком в ледяную воду, и стреляет на поражение.

– Почему ты решил поехать со мной, когда твоя жена ждет в офисе?

– Потому что ты не в том состоянии, чтобы садиться за руль.

Саркастичный смешок. Выдох. Еще один выстрел.

– Неправильный ответ. Я бы взяла такси. Так почему, Никит?

– Потому что ты нуждаешься в моей помощи.

Снова ухмылка. Скепсис. А следом – контрольный.

– Ой ли?

– Потому что я хотел с тобой уехать. Просто. Хотел. С тобой. Уехать, – чеканю по слогам, отделяя каждое слово, и с пробуксовкой влетаю в очередной поворот. Задыхаюсь от концентрированных эмоций, плещущихся за грудиной, и с трудом держу фокус на дороге. – Такой ответ тебя устроит?

– Вполне.

Равнодушно произносит Кира. Распахивает глаза, окуная меня в стальной водопад. Вздрагивает, когда телефонная трель разрубает надвое пространство и ведет ржавым гвоздем по и без того натянутым нервам.

Экран бортового компьютера демонстрирует легко прогнозируемое «Дарья». Сантиметры между нами с Ильиной покрываются ледяной коркой. В барабанные перепонки долбится абсурдное.

– Останови машину. Высади меня. И прими вызов.

Психую так сильно, что с грохотом падает висевшая на соплях планка. Взор застилает сизая пелена. В уши толстым слоем набивается вата, так что я перестаю слышать какие-либо звуки извне.

Не торможу, конечно. Следую выбранным маршрутом, проскакиваю на условно-разрешающий сигнал светофора и лишь сильнее впиваюсь пальцами в руль. Как не вырываю его с корнем – не знаю.

Только спустя пять минут восстанавливаю ритм учащенного дыхания и стараюсь придать голосу вкрадчивых нот, хоть больше всего хочется стукнуть кулаком по приборной панели и потребовать, чтобы Кира перестала решать за меня.

Не требую. С трудом, но снижаю градус внутреннего накала и продолжаю пилить взглядом асфальтовое полотно.

– Я не собираюсь тебя высаживать. Не собираюсь никуда возвращаться. И не собираюсь отвлекаться на второстепенные задачи до тех пор, пока мы не выясним, что с твоим сыном. Понятно?