Подари мне жизнь

— Оформляйте бумаги, — говорил первый.

— Не могу, — отвечал второй, — моя смена закончилась.

— А где дежурный?

— А хрен его знает. Ушел куда-то.

— Ждать некогда. Принимайте больного!

— Примем, не волнуйтесь, — и сдавший смену рассеянно посмотрел в сторону, словно его здесь и вовсе не было.

У врача «скорой» запищала рация, раздался трескучий голос:

— Пятнадцатая? Записывайте адрес, срочный вызов: улица Уральская…

— Подожди, — бросил тот в ответ. — Записывать нечем.

Он похлопал себя по карманам, посмотрел на Костю:

— Дай ручку!

— Нету.

— Б-бар-рдак! — с раздражением проговорил врач «скорой». — Гиппократ бы уже давно повесился!

Старик начал хрипеть на носилках, глаза его стали закатываться. Рация продолжала трещать, оба врача вновь принялись ругаться, мужчина в очках уныло глядел на падающий снег. Костя развернул носилки и стремительно покатил их по коридору. Но на него, кажется, никто даже не обратил внимания. Старик чуть приподнял голову, взгляд его стал немного осмысленным.

— Сынок, ты кто? — прохрипел он.

— Архангел Константин, — ответил тот. — Лежи, лежи, дедуля, сейчас мы тебя вытащим.

Проезжая мимо закутка, Костя пихнул ногой дверь и крикнул:

— Катька, давай за мной, быстро! Мне помощь нужна!

Через пару минут он подкатил носилки к палате реанимации. Включил свет. Следом за ним, запыхавшись, влетели Катя и Митя.

— Ну ты и носишься! — сказал толстый Митя. — Прямо гонки по Формуле-1 с носилками. А пиво взял?

— Какое к черту пиво! Тут дед загибается! Катя, подключай его к приборам. Митя, перекладываем его на стол. Давай, на счет: раз-два-три.

Взяв старика за плечи и ноги, они переложили его на операционный стол. Катерина стала включать укрепленные на стене приборы. Замигали световые линии и лампочки. Запиликала аппаратура. Медсестра быстро и уверенно ввела старику в вену капельницу.

— Ну вы просто оба с ума сошли, — тихо произнес Митя. — Американской «Скорой помощи» насмотрелись. Кто это хоть, Костя?

— Больной, — коротко отозвался тот. — Позови лучше реаниматора.

— А чего его звать? — хмыкнул Митя. — Петр Петрович уже второй час за стенкой возится, там двое с ножевыми ранами. Все равно не придет, занят.

В это время Петр Петрович сам появился в дверях, похожий на Дракулу: его зеленый халат, резиновые перчатки и марлевая повязка под подбородком были все в крови. На лбу блестели капли пота.

— Чего тут у вас? — спросил он.

— Со «скорой». Сердце, — пояснил Костя.

Петр Петрович подошел ближе, взглянул на приборы, на старика. Ему хватило несколько секунд, чтобы сделать вывод:

— Еще пятнадцать минут подождать сможет. А я не могу разорваться! У меня там уже полтора трупа! И вообще, какого хрена его сюда притащили? Других больниц, что ли, нету? Почему всех — к нам?

— В ближайшей больнице второй день света нет, там с подстанцией что-то, — проявил осведомленность Костя.

— Везите к Чубайсу, — усмехнулся врач.

— Петр Петрович, у него жуткая аритмия, что с ним делать-то?

— Не знаю! — выкрикнул тот и хлопнул дверью.

Митя тронул Костю за плечо:

— Подождем минут пятнадцать, сказал ведь. И вообще, это не наша забота. Мы всего лишь санитары. Ты и так сделал достаточно, сюда его прикатил. Вот Петр Петрович освободится, тогда…

— Тогда поздно будет! — резко оборвал его Костя. — Коньки отбросит.

Старик вновь стал хрипеть, голова его дернулась, вывернулась набок. Костя приложил два пальца к шейной артерии.

— А пульс-то уже не слышен. Вот дьявольщина! Кать, где здесь дефибриллятор?

— Вон, в углу на столике. Ты что, хочешь подключить его?

— Ничего другого не остается. Митька, делай ему пока массаж сердца!

Толстый санитар попятился в сторону двери. Да и Катя отступила от операционного стола в угол.

— Стоять! — прикрикнул на них Костя. — Делайте, что я вам говорю.

Он начал распутывать провода дефибриллятора, ведущие к электродам. Движения его были быстрые и точные.

— Я не могу, — сказала Катя испуганно. — Знаешь, сколько там вольт?

— Знаю, знаю. Помогай. А ты чего стоишь?! Я тебе, кажется, массаж приказал делать!

— Костя, я ведь ему ребра поломаю, — растерянно ответил Митя. — Ты погляди на него — к нему прикоснуться страшно, того и гляди в прах рассыпется.

— Прах будет, если ты сию же секунду не начнешь делать массаж. Причем твой прах, это я тебе обещаю.

— А ребра? Мне за сломанные ребра — тюрьма. И тебе, кстати, тоже. И Катьке.

— Заткнись. Все беру на себя. Скажете потом на суде, что выполняли мои приказания под дулом скальпеля.

— А… ладно! Черт с тобой, псих ты этакий, — Митя засучил рукава халата и склонился над стариком, стал интенсивно массировать его грудную клетку. Он вошел в раж и навалился на деда всей массой.

— Сердце не заводится, — сказала Катя, глядя на приборы.

— Подключай дефибриллятор, — произнес Костя, смазывая электроды. — Сейчас шарахнем.

— Убьем ведь, — жалобно ответила медсестра, готовая расплакаться.

— Ни хрена, это последний шанс. Митька, отойди!

Константин положил электроды на желтую цыплячью грудь деда. Не слишком умело перекрестился.

— Ты вообще-то хоть раз в жизни это делал? — тихо спросил Митя.