Подари себе рай (Действо 1)

Спал Никита обычно без снов. Положил голову на подушку и - рраз и провалился в черную бездну. В ту ночь было по иному. Он долго вертелся с боку на бок и вдруг в какой-то момент перед его внутренним взором, словно на экране, возникла деревенская улица и родной дом, который он так хорошо помнил, хотя и увез его отец из Калиновки в Донбасс, когда ему было всего шесть лет. И он бежал мимо дома с ватагой таких же как и он пацанчиков и пацаненок. Они хохотали, кричали, свистели, кувыркались через голову, прыгали друг через друга "чехардой".Они безудержно радовались жизни. И "Полкан", и "Цыган", визжа и лая, мчались вместе с ними. Какое золотое, жаркое солнце, какое голубое, огромное небо, какая зеленая, мягкая трава! У Никитки в руках разноцветная вертушка: два бумажных лепестка свернуты в трубочку, два распластаны прямо, все это нехитрое сооружение крепится на палочку. Ты бежишь, и вертушка, как живая, вращается и шуршит и шепчет: "Шиб-че, шиб-че!" Но вот вертушка растет, растет, превращается в большой пропеллер, и таких пропеллеров много. Они мерно гудят, они легко влекут вперед огромный дирижабль, и Никита - в его кабине. Он в шлеме, в летных очках, в шикарном кожаном костюме. Смотрит через иллюминатор на землю и чувствует себя Гулливером - все там внизу кажется таким крохотным, ничтожным. И дома, и коровы, и люди. И чем он выше, тем они ничтожнее. Сидящий рядом крупный мужчина, одетый так же, как Никита, смеется, тычет пальцем в стекло иллюминатора, кричит:

- Копошатся, букашки! Блудят, злодействуют! А вот мы их к ногтю! К ногтю! Согласен?

Он снимает очки и шлем, поворачивается - и Никита вскакивает, вытягивается в струнку:

- Согласен, Лазарь Моисеевич!

Из рулевого отсека выходит Пилот. Он окидывает зорким взглядом пассажиров и теперь вскакивает и вытягивается в струнку Каганович. Пилот смотрит на землю, говорит негромко, но все, вытянув шеи, стремятся поймать каждое его слово, передают их друг другу:

- Я не люблю летать на аппаратах, зависишь не от самого себя, а от машины. Есть, однако, уникальный плюс. В небе ощущаешь себя властелином мира. Властелином Вселенной.

И добавляет еле слышно, для себя одного:

- Подотчетен лишь Богу. Ибо в душе верую.

Никита силится, силится разобрать, разгадать эти слова. В них, именно в них самый главный смысл бытия. Вот сейчас, сейчас он их услышит, поймет, еще чуть-чуть, ну...

- Никита, что ты так стонешь? Или привиделось что? - разбудил его голос жены.

- Сон, мне приснился сон, - сказал он удивленно. - Ты же знаешь, что я всегда сплю без снов. А тут...

- Неужто кошмар какой? - зевнула Нина

- Нет, не кошмар, - возразил он. И рассказал ей все в мельчайших деталях. Закончил вопросом, который, видимо, мучил его даже во сне:

- Что же Он сказал в конце? Уверен, это было что-то очень важное. Что? Что?

- Зачтокал! - засмеялась она. - Подумаешь, сон! Раньше сам хохотал над всеми нашими снами. Над бабкой Федорой, помнишь? Ничего в нем, в твоем сне, вещего и нет.

Никита покачал головой:

- Последние слова... В них все дело.

И, смятенный, пошел в душ.

В середине дня, когда Никита подписывал срочную секретную докладную в ЦК "О состоянии политико-моральной воспитательной работы и настроениях в парторганизации Краснопресненского района г. Москвы", на его столе зазвонил городской телефон.

- Послушай, - кивнул он Алевтине, продолжая вычитывать текст.

- Райком партии, - сообщила она в трубку начальственным тоном. - Кто его спрашивает? Сейчас узнаю.

Прикрыв трубку рукой, тихо сказала: "Это падчерица Гордеева". Никита оторвался от докладной, пристально, зло смотрел какое-то время на Алевтину, словно говоря: "Ты во что меня втравить хочешь? Не вчера родилась, сама сообразить могла бы, как ответить". Сказал, вновь берясь за документ:

- Меня нет. На совещании.

- Вы слушаете? - холодно поинтересовалась Алевтина. - Он на совещании в горкоме. Нет, сегодня уже не будет. Когда приходит на работу? Рано приходит. Нет, завтра звонить не стоит. Он уезжает вечером в командировку на Алтай. На две недели. Понимаю, гражданка Гордеева, понимаю. Но что же я могу поделать? Я всего лишь технический секретарь...