Подари себе рай (Действо 2)

Леонид, любимый сын, надежда фамилии, отрада родителей, заточен в темницу. Юрий, милый сердцу зять, светлый, теплый человек, безжалостно уничтожен. Был бы жив его отец, знаменитый Михаил Коцюбинский, чьими книгами, особенно бесподобной повестью "Fata morgana" зачитывалась вся просвещенная Украина, какую печально-кровавую "Повесть Временных Лет" новый киевский Нестор создал бы на современном материале!"

Григорий Иванович, услышав птичий щебет, прижмурил глаза, глянул ввысь сквозь ворох трепетавших голых ветвей. Болезненно поморщился от внезапно ослепивших его лучей и оглушившего гомона невидимых солистов. Зима, февраль, а эти пичуги не просто живут - яростно радуются жизни. Что за птицы? Щеглы? Он вдруг представил лето, зеленое половодье листвы, явственно услышал песню соловушки. И вспомнились щемящие душу слова Сергея Есенина:

"Есть одна хорошая песня у соловушки ?

Песня панихидная по моей головушке..."

Как по разному может звучать в густой дубраве заливистая, самозабвенная песнь соловья. В одно и то же время и одна и та же песнь. Призывной трелью, обещающей ласку и негу любви, добрый свет и безбрежный простор, напоенный сладостью свободы ветер и естественное для человека состояние счастья. И ехидной, надрывной, злой трескотней, вещающей о сладострастно-злобных кознях врагов, бесстыдных изменах друзей и оскорбительном неверии единомышленников и соратников. Остановись, соловушка, остановись, родной, твоя песнь жалящим скальпелем проникает в мозг, и меркнет солнце, и само бытие человеческое окутывает невыносимая, зловещая тьма.

А Никита после ухода Петровских заметно повеселел, выпил еще пару рюмок горилки, с аппетитом и много поел и засел в кабинете за три толстые папки протоколов допросов. Через день в Харькове предстоял очередной большой процесс над врагами народа.

* На самом деле Валентина была штатным сотрудником ГРУ.