Подари себе рай

— Как это легко вы разбрасываетесь положительными эпитетами, — криво усмехнулся Мехлис, делая какие-то пометки в своем блокноте. — Хороший, верный! На нашей излишней доверчивости все эти троцкисты, Бухарины, Зиновьевы, Рыковы нас и ловят. Вражья стая!

Он замолчал, опять стал что-то писать. Молчал и Никита. «Не зря говорят про Мехлиса, что он непримиримый секущий бич Политбюро, — думал он. — А с Сашкой я хоть и не съел пуд соли вместе, но в его стойкость верю… А там — кто его знает. Может, я и впрямь слишком легковерный»,

— Ну и что вы увидели в деревне? Убедились воочию в победной поступи коллективизации?

— С мироедами покончено, собственность обоб… обоб… ществлена, — запинаясь, ответил Никита словами газетных реляций.

— Чего вы недоговариваете? — вкрадчиво вопросил Мехлис. — Давайте всю правду начистоту.

— Голод, товарищ Мехлис. Мы в Промакадемии от села далеко. А тут среди селян сами пожили несколько дней, сами хлебнули глоток лиха. Они, что молодой, что старый, от голода еле ноги передвигали. Мы им машины-комбайны, сеялки, а они — «Дайте, родимые, хлебушка».

— Вот, вот вам результат преступной деятельности «правых»! — взорвался Мехлис. Он вскочил с кресла, заходил по кабинету быстрыми короткими шагами. — Вместо мобилизации масс на свершение партийных решений они тайно ведут курс на дискредитацию и срыв ленинского плана коренной реформации лапотной России!…

Внезапно раздался начальственный трезвон правительственной «кремлевки».

— Мехлис. Слушаю, товарищ Сталин. Идет завтра в рубрике «Дискуссия». Есть. Есть. Есть. Слушаюсь. Будет сделано, товарищ Сталин.

Мехлис позвонил по внутреннему телефону:

— Надо снять статью Бухарина. Что?! Что значит «начали печатать номер»? Под нож. Я сказал: под нож! Что пойдет вместо? Я сам позвоню через полчаса.

Он подошел к Никите, сел рядом, положил ему руку на плечо:

— Пока вы ездили по городам и весям, «правые» избрали от вашей академии на районную партконференцию своих людей. Конечно, товарища Сталина и других членов Политбюро — это понятно. Но в сумме получилась «правая» делегация. Вся — кроме товарища Сталина. Но ведь слушатели в академии в большинстве своем старые большевики-ленинцы. Вот они и написали нам письмо, в котором сообщили, как «правые» проталкивали своих. — Он передал Никите два листа машинописного текста и, пока тот читал, неотрывно наблюдал за ним. — А ведь Промакадемия на виду у всей Москвы, у МГК, у ЦК.

— Понятно, — произнес Никита, возвращая письмо Мехлису. Белесые волосы его, казалось, еще дальше отступили от и без того крупных залысин, уши стали малиновыми. — Они меня несколько раз прокатывали на выборах президиума общего партсобрания. Ловко умеют маскироваться. Вовремя умеют отступить, перекраситься, дулю в нос сунуть.

— В самое яблочко попали, товарищ Хрущев. — Мехлис одобрительно хлопнул его по тыльной стороне ладони. — Значит, письмо верное? Нужное?

— Очень верное и очень нужное.

— А вы можете поставить под ним свою подпись?

— Но, когда все это происходило, я же был в колхозе.

— Суть верна?

— Полностью.

— Я слышал о вас, о вашей позиции. Если вы подпишите, я буду знать, что все правда.

Никита взял протянутую ручку и лихо вывел на второй странице свое имя. Утром следующего дня Никиту встретил в коридоре общежития секретарь партийной организации Промышленной академии Николай Левочкин. Протянул свежий номер «Правды», зло выдохнул:

— Бузу затеваешь? В драку лезешь? Молокосос еще с нами тягаться. А драка — будет вам драка. Только, чур, не плакать.

По всей академии пронесся шквал требований: «Даешь общее собрание! Долой избранных делегатов, всех, кроме Сталина! Ленин наше знамя!» И Никиту не только избрали впервые в президиум, он стал председателем самого бурного, самого победоносного, самого антиоппозиционного собрания в истории академии. Через час после утверждения итогов голосования, подведенных счетной комиссией (не избрали ни Бухарина, ни Рыкова, ни кого-либо из «правых» слушателей), Никиту вызвали к телефону в директорской. Возбужденный только что закончившейся баталией, недоумевая, кто бы это мог быть, он впервые в жизни взял трубку телефона правительственной связи.

— Здравствуй, Никита, — услышал он знакомый голос Кагановича и зарделся от радости. — Читал твою статью в «Правде» и уже проинформирован об итогах собрания. Очень доволен тобой. Так держать, хлопче! Если что — звони…

***

Окно выходило на восток, и Элис проснулась от солнечного лучика, который упал ей прямо на лицо. «Надо прикрыть шторы», — подумала она, приподняла голову и тут же со стоном уронила ее на подушку. Why is this unbearable splitting headache? Jesus Christos.